Денис Новиков
Караоке
Обступает меня тишина,
предприятие смерти дочернее.
Мысль моя, тишиной внушена,
порывается в небо вечернее.
В небе отзвука ищет она
и находит. И пишет губерния.
Караоке и лондонский паб
мне вечернее небо навеяло,
где за стойкой услужливый краб
виски с пивом мешает, как велено.
Мистер Кокни кричит, что озяб.
В зеркалах отражается дерево.
Миссис Кокни, жеманясь чуть-чуть,
к микрофону выходит на подиум,
подставляя колени и грудь
популярным, как виски, мелодиям,
норовит наготою сверкнуть
в подражании дивам юродивом
и поёт. Как умеет поёт.
Никому не жена, не метафора.
Жара, шороху, жизни даёт
безнадёжно от такта отстав она.
Или это мелодия врёт,
мстит за рано погибшего автора?
Ты развей моё горе, развей,
успокой Аполлона Есенина.
Так далёко не ходит сабвей,
это к северу, если от севера,
это можно представить живей,
спиртом спирт запивая рассеяно.
Это западных веяний чад,
год отмены катушек кассетами,
это пение наших девчат
пэтэушниц Заставы и Сетуни.
Так майлав и гудбай горячат,
что гасить и не думают свет они.
Это всё караоке одне.
Очи карие. Вечером карие.
Утром серые с чёрным на дне.
Это сердце моё пролетарии
микрофоном зажмут в тишине,
беспардонны в любом полушарии.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
прилетели за русскою славою,
многим в левую вложат ключи,
а Модесту Саврасову — в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся. Кемарит губерния.
И становится в небе слышна
песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она,
и теперь уже без погребения.
1996
Denis Novikov
Karaoke
Silence me
Death Enterprise is subsidiary.
My thought is silence inspired
It rows into the sky evening.
In the sky is looking for she
And finds. And writes the province.
Karaoke and London Pub
I told the evening sky
Where is the resistant crab
Whiskey with beer interferes like ordered.
Mr. Cockney shouts that chillure.
In the mirrors, a tree is reflected.
Mrs. Cockney, beaming a little bit,
The microphone comes to the podium,
putting her knees and chest
popular like whiskey, melodies,
Likes the nagging to see
in imitating dives of oborudy
And sings. As it can sings.
No one is a wife, not a metaphor.
Heat, rustling, life gives
Honor of the tact of the cast she.
Or is this melody lying,
Mastyt for the early deceased author?
You twisted my grief, break,
Success Apollo Yesenin.
So far does not go to Sabway,
it's north if from the north
It can be imagined
Alcohol alcohol drinking scattered.
These are Western trends,
year cancellation cassettes
This is the singing of our girls
Pathaschnitz outpads and settings.
So Mailas and Goodba hot,
What to clean and do not think the light they.
This is all karaoke one.
Eyes of brown. In the evening, Brown.
In the morning gray with black on the day.
This heart is my proletaria
The microphone will be hushed in silence,
Uncoordonna in any hemisphere.
Healchi my pain, deposits.
Exactly at midnight and the same poison.
It's white heart races
flew to the Russian glorious,
Many in the left will put the keys
And Modesta Savrasov - right.
He retreats with anything with silence.
Pub closed. Kemyarite province.
And becomes heard in the sky
Song clean and lullaby.
We will promise Sunday she,
And now without burial.
1996.
