Магда, опоясавшись болью, скрючилась голубем у окна.
Для неё всё тот же иней, хоть для многих уже весна.
Где-то в дне когда Джей ушел, где-то там замерла она.
Еще нет и пяти, брезжит мокрый, седой рассвет.
Дети спят в углу, образовывая валет.
Две кровати и стул, ну а больше у Магды нет.
Нет и Джея, хоть память о нём везде:
В соли, в горечи и в воде.
Что накатом просится у неё из глаз.
"Что ты, милый, что ты оставил нас?
Начертил отрезок - стой, дальше я побреду один.
В царство вечного сумрака и суровых льдин.
Скоро будет год как мы тут без тебя едим.
Говорил, что умрем как Цвейги, только позже так лет на сорок.
Что ж ты умер как Блок? Рассыпался, точно порох.
Знаешь, Джей, как только задует Ост,
Я выберусь ночью на самый высокий мост...
Дети спят уже год, так тихо и так легко:
Я сказала им спать, покуда вернется папа."
Еще нет пяти и белый, как молоко,
Рассвет подбирается к Магде на невесомых лапах.
Magda, having sacing pain, curled out the dove by the window.
For it, the same other, at least for many is already spring.
Somewhere in the day when Jay left, she froze somewhere.
There is no more than five, the wet, gray dawn.
Children sleep in the corner, forming currens.
Two beds and a chair, well, there is no more Magda.
No and Jay, at least the memory of him everywhere:
In salt, in bitterness and in water.
That rolling asks her from her eyes.
"What are you, cute, what did you leave us?
Drew the segment - stand, then I will be up with one.
In the kingdom of eternal dusk and harsh ice.
Soon there will be a year as we can eat without you.
He said that he would die like Collegia, only later so for forty years.
What do you die like a block? Crumbled, exactly powder.
You know, Jay, as soon as the Ost is blown away,
I'll get up at night at the highest bridge ...
Children are sleeping for a year, so quiet and so easy:
I told them to sleep, my dad will return. "
There are no five and white, like milk,
Dawn is selected to Magda on weightless paws.
