Заблудилась беда под сосной вековой.
Думали, навсегда спели ей упокой.
Залегла б ковыли, поросла бы пырьем,
Но в дорожной пыли прорастала репьем.
Кто штаны надирал об колючки ее,
Своих ног не ломал об сучье-коренье.
Камушек подобрал, чтоб косу поточить,
Да за пазуху взял, чтобы брата сгубить.
Не носил бы клейма, да не кормился б собой.
Расплатился сполна, не деньгами – душой.
Тут бы и отдохнуть, да неравным был счет.
Да запрыгнет на грудь, да за горло возьмет.
Заблудилась беда под сосной вековой.
Думали, навсегда спели ей упокой.
Ее ложили вдоль, а легла поперек.
Не мирился с бедой, да беду и сберег.
Borrowed trouble under the pine century.
Thought forever sang her rest.
Floored b naughty, would drink pyrous,
But in road dust sprout repurious.
Who pants nadrid about her spines
His legs did not break the borehore.
Pebbles picked up, so that the braid swing,
Yes, he took the brother to smoke.
I would not wear stamps, but did not feed well.
I paid in full, not money - soul.
There would be a rest, and unequal was the bill.
Yes, jumps on the chest, and take the throat.
Borrowed trouble under the pine century.
Thought forever sang her rest.
She was lightened along, but lay across.
I did not grow up with trouble, yes trouble and saved.
