Темно-серые стекла расскажут,
Что бетонным домам все равно.
Что внутри них так пусто и холодно,
Что внутри них нет никого.
Капли дождя стекают по крышам,
Падают вниз и бегут по щекам.
В этом мире никто не услышит,
И ты плачешь все тише и тише.
И небо над Берлином как пленка в хрустале.
Осколками заплачет по взлетной полосе.
Шасси издаст последний перед полетом вздох.
И навсегда простится со мной Темпельхоф.
Когда на город спускается осень,
Свинцовое небо сжимает тиски,
Ему все равно,кто кого бросил,
Ему дела нет до смертельной тоски.
Капли дождя стекают по крышам,
Падают вниз и бегут по щекам.
В этом мире никто не услышит,
И ты плачешь все тише и тише.
Dark gray glass tell
What concrete homes anyway.
What's inside them so empty and cold,
What no one inside them.
Raindrops running down on the roofs,
Drop down and run down his cheeks.
In this world, no one can hear,
And you cry quieter and quieter.
The sky over Berlin as a film in the crystal.
Shrapnel cry on the runway.
The chassis will publish the last gasp before the flight.
And ever forgiven me Tempelhof.
When the city fall down,
Leaden sky compresses vise
He does not care who gets dropped,
He do not care about the deadly boredom.
Raindrops running down on the roofs,
Drop down and run down his cheeks.
In this world, no one can hear,
And you cry quieter and quieter.
