Когда искрясь, как горы золотые
Манили воды западных портов
Сминая воздух, конница Батыя
С землёй ровняла стены городов
Я чётко помню стон камней столетних
Я помню тучи стрел над головой
Я оставлял Рязань в числе последних
Я был живой, назло огню, живой.
Прошло два века, Долго ли, аль вскоре
Судить не мне, не мне слагать стихи.
Но я пришёл на Куликово поле
Собой пополнив полк левой руки.
И я рубил, кого не понимая.
Мешая кровь с сухой донской травой.
И устояв, пред полчищем Мамая
Остался, всем смертям назло, живой.
Когда эскадра шведская войною
Входила в устье Северной Двины.
Я за царя Петра стоял стеною
У крепостной Архангельской стены.
Потом я был во взятом Измаиле
И сам Суворов мною дорожил
Я шёл за ним сквозь Альпы ледяные
Я замерзал, но всё ж остался жив.
В лесах под Вязьмой, снежною зимою
Денис Давыдов взял меня в отряд
Я слыл среди французов сатаною
И слыл героем средь своих ребят.
На перевалах грозного Кавказа.
Где голос эха бьётся меж вершин
Я попадал в Турецкий плен два раза.
Но убегал, и вот остался жив.
В бескомпромиссном, страшном сорок первом.
Я в катакомбах гнил, возле Керчи.
Когда у всех вокруг сдавали нервы
Я всё же вырвался в тени ночи.
А в сорок пятом я входил в Варшаву
Неся в кармане пядь родной межи
Под градом пуль приказ: «Назад ни шагу!»
Я там был ранен, но остался жив.
Уже потом, в горах под Кандагаром,
Я вновь был ранен в левое плечо
Но свято верил в то, что всё не даром
И время в русле правильном течёт
И мне медалей, орденов не надо.
Мой подвиг незаметен для страны.
Привычно гладя дуло автомата
Я жду начала следующей войны.
When sparkling as a mountain of gold
Beckoned water western ports
Crushing air cavalry Batu
On the ground leveled the walls of cities
I clearly remember moan stones centenarian
I remember the clouds of arrows over his head
I left Ryazan among the last
I was alive , in spite of the fire alive.
It took two centuries , Long or al soon
Do not judge me , I do not make poems .
But I have come to the Kulikovo Field
Adding a regiment left hand.
And I was chopping , who do not understand .
Interfering with the blood from the Don dry grass.
And established , before the hordes of Mamaia
Remained , in spite of all deaths , live .
When the squadron Swedish War
Entrance to the mouth of the Northern Dvina .
I am in favor of Tsar Peter was standing wall
In Arkhangelsk land walls .
Then I was taken in Izmail
And he valued me Suvorov
I walked him through the icy Alps
I was freezing , but all are alive.
In the woods near Vyazma , snowy winter
Denis Davydov took me to the detachment
I had a reputation among the French Satan
And was known as a hero among his children .
Formidable mountain passes of the Caucasus.
Where is the voice echo beats between vertices
I fell into Turkish captivity twice .
But running away , and that's still alive .
In uncompromising , terrible forty-first .
I'm in the catacombs rotted near Kerch .
When all around nerves were frayed
I still broke in the shadows of the night .
And in the forty-five , I was a member of Warsaw
Carrying in his pocket span native landmark
Under a hail of bullets order: " a step back !"
There I was wounded , but survived .
Later , in the mountains near Kandahar ,
Once again, I was wounded in the left shoulder
But believed in the fact that it's not for nothing
And the time in line with the right flows
And I medals, awards do not.
My feat invisible to the country.
Habitually stroking the barrel machine
I'm waiting for the next war.
