Детство рассвета! Ранимая рань,
свежести и тишины заповедник!
Твой муэдзин, соловей-привередник,
свой серебристый читает Коран.
Самозабвенная трель муэдзина
где-то в низинных кустах бузины
вылетела и, витая, пронзила
блеском туман, кисею тишины.
И по сигналу из веток бузинных
вот завозились кругом, забузили -
птичий базар прочищает гортань, -
и тишину, темноты домоседку,
вмиг разорвали, как легкую сетку,
и голосами наполнили рань.
Детство рассвета ранимо весьма -
в нем еще нет металлических звуков,
только росы и листа перестуки,
только в ветвях птичьих трелей тесьма.
Нет еще солнца, а только, светясь
тайной, небесные хитрые тучки
вдруг выпускают лучистые ручки -
и убирают обратно, смеясь.
Детство рассвета продлится, пока
не прогрохочет вдали электричка,
рыжее солнце лобастостью бычьей
не протаранит пока облака,
и, не взрослея, босой по росе
скачет рассвет в пестротканой рубахе,
если бузит соловей, если все
дремлют машины, бесчинствуют птахи, -
волосом рус, а глазищами сер,
скачет рассвет по росе.
7 мая 1985.
Childhood of dawn! Wounded early
Freshness and silence reserve!
Your Muedezin, Solovy-Primerank,
His silver reads the Quran.
Self-chained trill Muzzin
Somewhere in low bushes
flew and, twisted, pierced
Brilliant fog, Kisey Silence.
And by signal from branches of elder
Here they got around, Zazyli -
Bird bazaar will reveal the larynx, -
and silence, darkness domestic,
In the middle of a light mesh,
And the votes were filled early.
Childhood of dawn is wounded very -
There are no metallic sounds in it,
Only dews and leaf of perplex,
Only in the branches of Bird Tesma Tape.
No sun, but only lighting
Mystery, Heavenly Cute Tuchci
suddenly produce radiant handles -
And clean back, laughing.
Childhood of dawn will last until
the electric train does not boast
Red Sun Lobsturily Bovy
will not roll until the clouds
and, not an adextant, barefoot for dew
Rides dawn in a multicolored shirt,
if the nightingale is bezzis, if all
Dimmed cars, pathai incurred, -
Rus, and glazes are gray,
Rides dawn on dew.
May 7, 1985.
