Тёмной ночью, когда муэдзины на молитву людей призывали, когда зной оседал вместе с пылью,они в город вошли как стая/ Без имён, без фамилий, без званий без сомнений и без содрогания, поступательно убивали словно в этом их было призвание.
Грохот выстрелов запах пороха и от пламени в небе всполохи липкий ужас навис над городом вперемешку с мобильным гомоном, каждый час ожидания страшного, каждый выстрел - судьба разбитая и глаза палача суровые и пустые глаза убитого.
Пять часов с автоматом в копоти, в эту ночь бесконечно длинную, пять часов с надеждой о помощи, но отрезанных гранью незримою. И безвыходность ситуации мглой ложилось на наше сознание, сердце ныло от ожидания и надежда сменялась отчаяньем.
Вот кровавый рассвет озарил горизонт, всё затихло и дым рассеялся, робкий голос муллы на молитву зовёт тех кто выжил и тех кто надеялся. Этот день станет днём невозвратных потерь и прологом к безмерной жестокости, и террором ответят на это террор и забудут о чести и совести
On a dark night, when the muezzins called people to prayer, when the heat settled along with the dust, they entered the city like a flock / Without names, without surnames, without titles, without hesitation and without shuddering, they progressively killed them as if this was their calling.
The roar of shots, the smell of gunpowder, and from the flame in the sky flashes of sticky horror hung over the city, mixed with mobile hubbub, every hour of waiting for the terrible, every shot is a broken fate and the eyes of the executioner are harsh and empty eyes of the murdered.
Five hours with a submachine gun in soot, this night is endlessly long, five hours with the hope of help, but cut off by an invisible edge. And the hopelessness of the situation fell gloomily on our consciousness, our heart ached with expectation and hope gave way to despair.
A bloody dawn lit up the horizon, everything calmed down and the smoke cleared away, the mullah's timid voice calls to prayer those who survived and those who hoped. This day will become a day of irreparable losses and a prologue to immeasurable cruelty, and terror will respond to this with terror and forget about honor and conscience
