Неумолимо растет снежный ком,
Я парашютист перед прыжком.
Лес вырубается топором,
Щепки сгорают веселым костром.
Непостоянна, как градус кипения,
Твоя точка зрения – Моя точка зрения.
Наш самолет идет на снижение,
Смотри на него без сожаления.
Все хорошо, но дурные приметы,
Как остроконечные ранят предметы.
Улыбается солнце азиатского лета,
Напоминая о конце света.
И снова на стенах пишут с натуры -
Рубеж обороны контркультуры.
Но мы вовсе не люди, мы карикатуры
Последних хранителей литературы.
Неумолимо растет снежный ком,
Хоть ты не привык оставлять на потом.
Язычник танцует перед костром,
Как православный перед крестом.
Как Достоевский, в падучем припадке,
Себе пожелаю мягкой посадки,
И пусть раскаленные с неба осадки,
Грехи наши сладки, Грехи наши сладки.
Словно Есенин, в пьяном веселье,
Я не ищу в этом мире спасенье.
И пусть эти люди превратятся в растения,
Бог не работает по воскресениям.
Inexorably grows snowball
I am a parachutist before jumping.
The forest cuts into the ax,
Slug burns with a cheerful bire.
Inconsistently like a degree of boiling
Your point of view is my point of view.
Our plane goes to the decline,
Look at him without regret.
All is well, but bad signs,
As pointed wounded objects.
Smiling asian summer sun,
Recalling the end of the world.
And again on the walls they write from nature -
Row defense counterculture.
But we are not at all people, we caricatures
The last custodians of literature.
Inexorably grows snowball
Although you are not used to leave for later.
Gentham dancing in front of the fire,
As the Orthodox in front of the cross.
Like Dostoevsky, in a paddle,
I wish myself a soft landing,
And let the sediment hot down from the sky,
Sins are our sweets, our sins are sweet.
Like Esenin, in a drunken fun,
I'm not looking for salvation in this world.
And let these people turn into plants,
God does not work on Sundays.
