Я вернулась в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухших желёз.
Я вернулась сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских ночных фонарей.
Я вернулась в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухших желёз,
Узнавай же скорее декабрьский денёк,
Где к зловещему дегтю подмешан желток,
Припев:
Ленинград! Ленинград!
Я ещё не хочу умирать,
У меня еще есть адреса,
По которым найду голоса.
Ленинград! Ленинград!
Я ещё не хочу умирать,
У тебя телефонов твоих номера,
Я ещё не хочу умирать.
Я вернулась в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухших желёз,
Я на лестнице чёрной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок.
Я вернулась в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухших желёз,
И всю ночь напролёт жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
I returned to my city, familiar to the tears,
To residences, before children's swimming glasses.
I returned here, so swallow
Fish fat Leningrad night lamps.
I returned to my city, familiar to the tears,
To residences, before children's swimming glasses,
Learn more about December Deneke,
Where to the ominous notch is notched yolk,
Chorus:
Leningrad! Leningrad!
I don't want to die,
I still have addresses,
For which I will find a voice.
Leningrad! Leningrad!
I don't want to die,
You have your phone numbers,
I still do not want to die.
I returned to my city, familiar to the tears,
To residences, before children's swimming glasses,
I live on the stairs to live, and in the temple
I hit me a broken call with meat.
I returned to my city, familiar to the tears,
To residences, before children's swimming glasses,
And the whole night is waiting for guests dear,
Shevers chains chains.
