Мой взгляд сроднился
с гладью стекла,
за которым зима
из январских туч
крошит белый песок.
Тревога давит висок.
Как много дыма ушло
из-под выдохов дней,
как хочется к ней?
И кто бы дал мне ответ,
какой длины стена
от нее до меня.
Давно изучен каждый штрих,
давно изучен каждый шорох.
Мой невидимый старик
сушит слезы, будто порох.
Заменив окно на потолок,
зрачок застрял на паутине.
Ты не видишь, как на дно
идет мое: "Нет, не покинет".
На циферблате число
стрелки взяло в плен -
это предел.
День уткнулся в восток
на старте и слёг.
Вздремнуть бы часок.
Но, мысли и слух
забыли про сон -
ждут в унисон.
Слепое окно
в своей немоте
твердит о тебе.
Давно изучен каждый штрих,
давно изучен каждый шорох.
Мой невидимый старик
сушит слезы, будто порох.
Заменив окно на потолок,
зрачок застрял на паутине.
Ты не видишь, как на дно
идет мое: "Нет, не покинет"...
My view affinity
with the smooth surface of the glass ,
followed by winter
of January clouds
chops , white sand .
Anxiety weighs temple.
How much smoke is gone
from the exhaled days
as you want it ?
And who would give me the answer ,
how long the wall
from her to me.
It has long been studied in every detail ,
long studied every rustle .
My invisible old man
dries tears like gunpowder .
Replacing a window on the ceiling,
pupil stuck on a spider web .
You do not see how the bottom of the
goes my : & quot; No, do not leave the & quot ;.
On the dial number
arrow captured -
is the limit.
Day buried in the east
at the start and slёg .
A nap would be an hour .
But thoughts and hearing
forgot about the dream -
waiting in unison.
window blind
in its dumbness
insists on you.
It has long been studied in every detail ,
long studied every rustle .
My invisible old man
dries tears like gunpowder .
Replacing a window on the ceiling,
pupil stuck on a spider web .
You do not see how the bottom of the
goes my : & quot; No, do not leave the & quot; ...
