Текст песни Светлана Копылова - Баллада о матери

Сорок первый - год потерь и страха
Заревом кровавым пламенел.
Двух парней в растерзанных рубахах
Выводили утром на расстрел.

Первым шёл постарше, тёмно-русый,
Всё при нём: и силушка, и стать,
А за ним второй - пацан безусый,
Слишком юный, чтобы умирать.

Ну, а следом, еле поспевая,
Семенила старенькая мать,
О пощаде немца умоляя.
«Найн,- твердил он важно,- растрелять!"

«Нет! - она просила,- пожалейте,
Отмените казнь моих детей,
А взамен меня, меня убейте,
Но в живых оставьте сыновей!"

И ответил офицер ей чинно:
«Ладно, матка, одного спасай.
А другого расстреляем сына.
Кто тебе милее? Выбирай!»

Как в смертельной этой круговерти
Ей сберечь кого-нибудь суметь?
Если первенца спасёт от смерти,
То последыш - обречён на смерть.

Зарыдала мать, запричитала,
Вглядываясь в лица сыновей,
Будто бы и вправду выбирала,
Кто роднее, кто дороже ей?

Взгляд туда-сюда переводила...
О, не пожелаешь и врагу!
Мать своих сынов перекрестила.
И призналась фрицу: «Не могу!»

Ну, а тот стоял, непробиваем,
С наслажденьем нюхая цветы:
«Помни, одного мы убиваем,
А другого - убиваешь ты».

Старший, виновато улыбаясь,
Младшего к груди своей прижал:
«Брат, спасайся, ну, а я останусь,-
Я пожил, а ты не начинал».

Отозвался младший: «Нет, братишка,
Ты спасайся. Что тут выбирать?
У тебя - жена и ребятишки.
Я не жил, - не стоит начинать».

Тут учтиво немец молвил: «Битте,-
Отодвинул плачущую мать,
Отошёл подальше деловито
И махнул перчаткой, - расстрелять!"

Ахнули два выстрела, и птицы
Разлетелись дробно в небеса.
Мать разжала мокрые ресницы,
На детей глядит во все глаза.

А они, обнявшись, как и прежде,
Спят свинцовым беспробудным сном, -
Две кровинки, две её надежды,
Два крыла, пошедшие на слом.

Мать безмолвно сердцем каменеет:
Уж не жить сыночкам, не цвести.
«Дура-матка, - поучает немец, -
Одного могла бы хоть спасти».

А она, баюкая их тихо,
С губ сыновних вытирала кровь...
Вот такой убийственно-великой
Может быть у Матери любовь.

Forty-first - a year of loss and fear
A glow of bloody fire.
Two guys in torn shirts
They took him out to be shot in the morning.

The first was the older, dark blond,
Everything with him: and silushka, and become,
And after him the second - a guy who is beardless,
Too young to die.

Well, then, barely ripening,
Minced old mother,
Begging for mercy of the German.
“Nine,” he insisted, “shoot!”

"No! - she asked, - take pity,
Abolish the execution of my children
And instead of me, kill me,
But leave your sons alive! "

And the officer answered her decently:
“Okay, uterus, save one.
We’ll shoot the other son.
Who is sweeter to you? Choose! "

Like in this deadly whirlwind
Can she save anyone?
If the first-born saves from death,
That last - is doomed to death.

Mother sobbed, wailed,
Peering at the faces of sons
It’s as if she really chose
Who is dearer, who is dearer to her?

Glance back and forth ...
Oh, you will not wish the enemy either!
The mother of her sons baptized.
And the fritz admitted: “I can’t!”

Well, that one stood impenetrable,
Enjoying smelling flowers:
“Remember, we kill one,
And you kill the other. ”

Senior smiling guilty
He pressed the youngest to his chest:
“Brother, save yourself, well, but I will stay, -
I lived, but you did not start. "

The younger one answered: “No, brother,
You save yourself. What is there to choose?
You have a wife and kids.
I didn’t live, it’s not worth starting. ”

Here the German politely said: “Bitte, -
Moved the crying mother away
Moved away busily
And he waved his glove - to shoot! "

Gasped two shots and the birds
Scattered fractionally to heaven.
Mother opened her wet eyelashes
He looks at the children in all eyes.

And they, hugging, as before,
Sleeping with a lead sound sleep, -
Two bloodlines, two of her hopes
Two wings scrapped.

Mother silently stony heart:
Don’t live for my son, don’t bloom.
“Fool-womb,” the German teaches, “
One could at least save. "

And she, cradling them quietly,
I wiped the blood from my sons lips ...
That's so deadly great
Maybe Mother has love.