В ночном саду все запахи острей
И свет луны сильней сгущает краски,
Но не нашлось бы лилии белей
Чем лилия в пределах Гефсиманских.
Сиянье звёзд на нежных лепестках
В ночной росе хранило отраженье,
И дивный аромат в её устах
Всех опьянял до головокруженья.
В ту ночь она была в расцвете сил
И щедро аромат свой источала,
Когда Иисус по саду проходил
И вся природа трепетно молчала.
Цветы другие, росшие в саду,
Склонили как один пред Ним головки,
Но лилия, одна в своём роду,
Была, сказать по правде, не из робких.
Изящно распрямилась вдруг она,
Пусть Он увидит лик её прекрасный,
И насладится запахом сполна,
Что изливался благовонным маслом.
И в самом деле, Свой замедлив шаг,
Он посмотрел на хрупкое созданье,
И лилия в печальных тех глазах
Увидела смертельное страданье.
Увидела смирение Его…
И вдруг ей стало очень-очень стыдно
От гордости своей и от того,
Что лишь её одну здесь было видно.
Она зарделась, низко опустив
Своих тычинок бархатных ресницы,
И красный цвет, что тронул лепестки,
До самых уголков распространился.
С тех памятных времён из года в год
В саду увидеть можно Гефсиманском,
Как рядом с белой лилией цветёт
Её сестра в наряде ярко-красном.
Едва лишь только выглянет луна, -
Смиренно лепестки свои смыкает,
И в покаяньи молится она,
Взор кроткий Иисуса вспоминая.
In the night garden all smells of sharp
And the light of the moon is stronger thickens paint,
But there would be no white lilies
Than Lily within Gefsemane.
Shining stars on gentle petals
In the night dew kept reflection,
And the wonderful fragrance in her lips
All intoxicated to dizzy.
That night she was in the heyday
And generously fragrance its source
When Jesus in the garden passed
And the whole nature was tremendously silent.
Other flowers grew in the garden,
Bowed as one before him heads
But Lily, one in his own
Was, to tell the truth, not from timid.
Elegantly straightened suddenly she,
Let him see her face beautiful,
And enjoy the smell of full,
What was poured by fragrant oil.
And in fact, his slowed down,
He looked at the fragile creation,
And lily in sad those eyes
Saw a deadly suffering.
I saw his humility ...
And suddenly she became very, very shame
From pride and on
That only her one here was visible.
She burned down, lowered low
His stamens of velvet eyelashes,
And red color that touched the petals
The very corners spread.
From those memorable times from year to year
In the garden you can heafsemane,
How next to white lily blooms
Her sister in the dress bright red.
Almost only looks the moon, -
Humbly petals scooped your
And she prays
The gaze of meek Jesus remembering.
