Ой вы в роще моей дерева. Что вам голову гнуть горевать.
До беды, до поры шумны ваши шатры,
Терема, терема, терема.
До беды, до поры шумны ваши шатры,
Терема, терема, терема.
Я волнуем и вечно томим колыханьем дыханьем земным.
Что ни день, то весна, что ни ночь, то без сна.
Зелено, зелено, зеленым.
Мне бы броситься в ваши леса. Убежать от судьбы колеса.
Где внутри ваших крон все малиновый звон.
Голоса, голоса, голоса.
Говорят как под ветром трава не поникнет моя голова.
Я и верить бы рад в то, о чем говорят,
Но слова, все солва, лишь слова.
Дерева вы мои дерева. Не рубили бы вас на дрова.
Не чернели бы пни как прошедшие дни.
Дерева вы мои дерева.
За хмельным за дубовым столом помянут вас недобрым вином.
А как станут качать, да начнут величать
Топором, топором, топором.
Oh you are in the grove of my tree. What bend your head to grieve.
For trouble, for the time being your tents are noisy
Terema, Terema, Terema.
For trouble, for the time being your tents are noisy
Terema, Terema, Terema.
I am excited and eternally tormented by the wobbling breath of the earth.
Every day, spring, no night, no sleep.
Green, green, green.
I would rush into your forests. Run away from the fate of the wheel.
Where inside your crowns is all the raspberry jingle.
Voices, voices, voices.
They say how under the wind the grass does not go down my head.
I would be glad to believe in what they say,
But words, everything is solva, only words.
Tree you are my tree. Would not chop you for firewood.
Stumps would not be black as past days.
Tree you are my tree.
Behind the hops at the oak table, they will remember you as unkind wine.
And how they will begin to swing, but they will begin to magnify
Ax, ax, ax.
