мне снился сон
без повода веского
про гуляющего по невскому
маяковского.
с короткой,
без воска,
причёскою.
в сносной
одёжке, но скорей
вида неброского:
не в обносках, но
и не в оскара
красной скользкою
дорожки ковровой стилистике -
лоска там
поболее, чем
в маяковском:
да,
чистеньком.
но без изыска, дам
гулящих манящего
искоркой
золотого зажима
на галстуке,
что взором охотничьим
высмотрен,
или же быстренькой
машиной, страуса
скоростью истово
наделяющей дам-волчиц,
в плане голов
исчезновения быстрого.
и дальшейшей утраты лиц.
сражённый различиями
социальными,
поэт встал на миг
посреди толпы.
дальний вид
открывал торговых
центров хрустальный щит,
сквозь который лишь
денег кинжал летит.
денег нет в постранстве кармана плоского.
а кинжал - оказался вдруг.
он как в масло вошёл в маяковского
от его же рук.
испарилось тело великого.
я проснулся, покинув сон.
мыл лицо, пил вино. но лик его
ещё долго сквозил во всём.
I was having a dream
for no good reason
about walking along the Nevsky
Mayakovsky.
with a short,
without wax,
hairstyle.
in bearable
clothes, but rather
kind of discreet:
not in rags, but
and not an oscar
red slippery
carpet style tracks -
gloss there
more than
in Mayakovsky:
Yes,
clean.
but without sophistication, ladies
walking beckoning
spark
gold clip
on a tie,
what a hunting gaze
spotted
or fast
by car, ostrich
speed earnestly
endowing wolf ladies,
in terms of heads
disappearing fast.
and further loss of faces.
smitten with differences
social,
the poet stood up for a moment
in the middle of the crowd.
distant view
opened trade
centers crystal shield,
through which only
money dagger flies.
there is no money in the space of a flat pocket.
and the dagger suddenly appeared.
he went into Mayakovsky like butter
from his own hands.
the body of the great one has evaporated.
I woke up leaving the dream.
washed his face, drank wine. but his face
shone through everything for a long time.
