Человек скорбящий, чтоб легче стало жить,
Нотр-Дам горящий без жертв смог полюбить.
Но вот он словно в танке, и стёрта мыслей нить,
За жертвы на Шри-Ланке не хочет он скорбить.
Публично унижаться, ведь все молчат кругом,
Эх, смелости набраться... нет, это я потом.
Но есть одно решение, что он найти сумел:
Виной плохое зрение, он скажет, проглядел.
Невыносима, но всё же любима
Вечная тоска,
Необъяснимо, мы любим так сильно
Жалеть себя всегда.
Невыносима, но всё же любима
Вечная тоска,
Необъяснимо, мы любим так сильно
Жалеть себя всегда.
Человек скорбящий на помощь к нам приди,
Запах жертв манящий и ты уже в пути.
Отличное умение чуть что не при делах,
Иметь плохое зрение, жить в розовых очках.
Невыносима, но всё же любима
Вечная тоска,
Необъяснимо, мы любим так сильно
Жалеть себя всегда.
Невыносима, но всё же любима
Вечная тоска,
Необъяснимо, мы любим так сильно
Жалеть себя всегда.
A mourning person, so that it becomes easier to live,
Notre Dame burning without casualties was able to love.
But here it is like in a tank, and the thread is erased,
He does not want to grieve for victims on Sri Lanka.
Publicly humiliate, because everyone is silent around
Eh, get the courage ... No, this is me later.
But there is one decision that he managed to find:
The fault of poor vision, he will say, looked at.
Unbearable, but still loved
Eternal longing,
Inexplicably, we love so much
To regret yourself always.
Unbearable, but still loved
Eternal longing,
Inexplicably, we love so much
To regret yourself always.
A man who grows to the rescue of us come to us,
The smell of victims is beckoning and you are already on the way.
Great skill almost in business,
Have poor vision, live in pink glasses.
Unbearable, but still loved
Eternal longing,
Inexplicably, we love so much
To regret yourself always.
Unbearable, but still loved
Eternal longing,
Inexplicably, we love so much
To regret yourself always.
