дырявый висок дымится в сквозных
ручьях дождя, бегущих по небу,
по сморщенным трубам течёт молоко
назойливых ног кипячённой золы:
глухая отрада — лозунг и только,
снег да любовь, одиночество ветра —
эпитеты желтой поэзии слепков
трупных останков, глины и лжи.
усталые дети ложатся в обломки
уродливых кукол, склеить глаза
у подножия бреда, как игрушки
для елки,
цветные обрезки бумажного сна.
в этом городе нет ни капли огня.
уродливый палец застыл в ожиданье
у края железа и головы
курок безымянный погас в океане
галлюцинаций и ворожбы,
сатанинская месса политая сверху
стробоскоповым залпом, кольцом воронья
сжимает в зубах эпилепсии персты
в густых переливах дождя и угля.
в этом городе нет ни капли огня.
a leaky temple smokes in through
streams of rain running across the sky
milk flows through shriveled pipes
annoying feet of boiled ash:
deaf joy - the slogan and nothing more,
snow and love, loneliness of the wind -
epithets of the yellow poetry of casts
corpses, clay and lies.
tired children fall into the rubble
ugly dolls, glue your eyes
at the foot of delirium like toys
for the tree,
colored scraps of paper sleep.
there is not a drop of fire in this city.
ugly finger froze in anticipation
at the edge of the iron and head
the nameless trigger went out in the ocean
hallucinations and divination,
satanic mass watered from above
with a stroboscope volley, a crow's ring
clenches fingers in epilepsy teeth
in the thick overflow of rain and coal.
there is not a drop of fire in this city.
