Небо темнеет, облака становятся злее.
Не скидывают новогоднее настроение и снег.
Куртка замкнулась в себе, что-то не греет.
Или просто Антарктида во мне стала сильнее.
Это не время бабочек и желтых ромашек.
В моём нагрудном кармане чуть меньше, чем пусто,
Но, как в тетради, еще не все клетки закрашены.
Сегодня, нарушая правила, меня сбила усталь.
Свободные минуты прячутся, уже лень искать.
В кассе всего один билет и то, забронирован.
Вечером опять пришла погостить боль в висках.
Отправляет куда-то меня, перед этим скопировав.
Чай полу остывший, буквы, слова и строки.
Во дворе тихо, в грудной клетке фортепианный концерт.
Кто-то просит на бис сыграть голосом робким
И создаёт самые громкие аплодисменты в конце.
Земля размякла. Плюс пять. Октябрь в декабре.
Чернеет небо, снег падать не смеет.
Антарктида заткнулась, дала мне повод гореть,
Но затем все же стала сильнее.
The sky is getting dark, the clouds are getting angrier.
Do not throw off the New Year mood and snow.
The jacket is locked in, something is not warming.
Or just Antarctica in me became stronger.
This is not the time for butterflies and yellow daisies.
In my breast pocket a little less than empty
But, as in a notebook, not all cells are painted over yet.
Today, breaking the rules, I was hit by tiredness.
Free minutes are hiding, too lazy to look.
There is only one ticket at the box office and that is reserved.
In the evening she again came to stay with pain in her temples.
Sends me somewhere, before copying it.
Tea semi-cooled, letters, words and lines.
In the courtyard is quiet, in the chest, a piano concert.
Someone asks for an encore to play a timid voice
And creates the loudest applause at the end.
The earth has softened. Plus five. October to December.
The sky turns black, the snow does not dare to fall.
Antarctica shut up, gave me a reason to burn
But then it still got stronger.
