Текст песни Тим Скоренко - Последний абрек

Проходит месяц, проходит год, минует за веком век,
На Яузе продолжается ледоход –
И где-то в московских дебрях живёт последний абрек,
Никто ему не мешает – и он живёт.

Винтовку свою повесив на заржавевший шуруп,
Исправно отдаёт «Мосэнерго» дань,
И ест из железной миски китайский лапшичный суп,
Делая перерывы на Рамадан.

Вот так мы тоже скрываемся в джунглях высотных домов
Хронически нарушая законы гор –
Поскольку у нас не законы, а, извините, ярмо,
И к слову сказать не язык уже, но арго.

Машина с ведром на крыше и попадание в топ –
Чего ещё остаётся желать, дружок?
Последний абрек перед зеркалом накатывает по сто
И чувствует: между рёбер нещадно жжёт.

Ты выйдешь в мегаполис и увидишь в ночи
Как Сити зажигает огни
Никто тебе не вынесет на блюде ключи –
Давай же, сам пойди и возьми.
Но камни под ногами и сползающий сель
Чуть слышно шепчут твой некролог:
Нейтральной вряд ли стать уже твоей полосе –
Так делай её взлётной, стрелок.

Берёт ружьё, садится за стол, снимает приклад,
И смешивает натрий, бензин и ртуть,
И шепчет слова, которым учил согбенный мулла:
Простите, я не могу повторить их тут.

Затем надевает ватник, чистит кирзовые сапоги –
Отныне ему галстуков не носить,
Поскольку он понимает, что все люди вокруг – враги,
А значит, соответственно, волчья сыть.

Он смотрит через стекло на клерков, высыпавших во двор,
Глаза его нынче холодны как базальт,
Затем выходит на улицу, передёргивая затвор,
И падает у подъезда лицом в асфальт.

И в скорую по мобиле звонит пробегающий клерк,
Полиция чуть позже составит акт
О том, что сегодня умер последний столичный абрек –
Жжение между рёбер поняв не так.

Ты вышел в мегаполис и увидел в ночи
Как Сити зажигает огни
Как в галстуках по офисам сидят стукачи,
Плевать им на тебя – извини.
Но камни под ногами и сползающий сель
Пропели где-то твой некролог:
Нейтральной вряд ли стать уже твоей полосе –
И взлётной тоже поздно, стрелок.

A month passes, a year passes, passes after the age of century,
An ice drift continues on Yauz -
And somewhere in the Moscow wilds the last abrek lives,
No one bothers him - and he lives.

Hanging his rifle on a rusted screw,
Regularly gives Mosenergo a tribute,
And eats a Chinese noodles from an iron bowl,
Taking breaks on Ramadan.

This is how we are also hiding in the jungle of high houses
Chronically violating the laws of the mountains -
Since we are not laws, but, excuse me, Yarmo,
And by the way, not the language is already, but Argo.

A car with a bucket on the roof and entering the TOP -
What else remains to wish, my friend?
The last abrek in front of the mirror rolls a hundred
And he feels: between the ribs, it burns mercilessly.

You will go out to the metropolis and see in the night
How City lights the lights
No one will take you the keys on the dish -
Come on, go and take it yourself.
But underfoot stones and sliding
Your necrologist whisper a little audibly:
It is unlikely that you are already neutral to become your lane -
So make her take -off, shooter.

Takes a gun, sits down at the table, takes off the butt,
And mixes sodium, gasoline and mercury,
And whispers the words that the bent mullah taught:
Excuse me, I can't repeat them here.

Then he puts on a junk, cleans the chirza boots -
From now on, he can’t wear ties,
Since he understands that all people around are enemies,
This means, accordingly, the wolf is to see.

He looks through the glass at the clerks poured into the yard,
His eyes are now cold like a basalt,
Then goes out into the street, fingering the shutter,
And he falls at the entrance face in asphalt.

And in an ambulance, a running clerk calls on a mobile,
The police will be an act a little later
The fact that the last metropolitan abrek died today -
The burning between Ryber understood the wrong way.

You went out to the metropolis and saw in the night
How City lights the lights
How in ties at the offices are informed,
Spit it on you - sorry.
But underfoot stones and sliding
Your necrologist sang somewhere:
It is unlikely that you are already neutral to become your lane -
And the runway is also late, the shooter.