Травень-на двадцатом экране.
Давят сердце железные струны,
Пели песни о мире и ветре.
На развалинах нашей комуны
Каждый пишет свои километры.
Каждый мир из другого теста.
Так хотелось в тебе согреться,
Только в жизни твоей нет места
Для любви моего сердца.
Там в вышине на двадцатом экране
Нашего мира, он видел и знает,
Как в этом доме, в грязном стакане,
Маленький свечкой душа догорает.
Нам виднелся в конце тоннеля
Свет незримый, но настоящий.
Пролетала ещё неделя,
Всё забросили в дальний ящик.
И доподлинно мне известно,
И теперь я безумно рада.
В моём сердце нет больше места
Для твоей тишины странной.
Для твоей немоты колкой
И для слов недосказанных ране,
Как под кожу вводят иголки...
Там в вышине на двадцатом экране
Нашего мира, он видел и знает,
Как в этом доме, в грязном стакане,
Маленький свечкой душа догорает.(душа догорает, душа)
Traven, on the twentieth screen.
Crushed iron heart strings,
They sang songs of peace and wind.
On the ruins of our commune
Everyone writes their kilometers.
Each world from another test.
So you want to warm up,
Only in your life there is no room
For the love of my heart.
There in the sky on the twentieth screen
Our world, he has seen and knows,
As in this house, in a dirty glass,
Small candle burns the soul.
We could see the end of the tunnel
Light invisible but real.
I flew another week,
All abandoned pigeonholed.
And I know for sure,
And now I am very happy.
In my heart there is no more space
For your strange silence.
For your dumbness prickly
And for words unsaid wound
How to introduce a needle under the skin ...
There in the sky on the twentieth screen
Our world, he has seen and knows,
As in this house, in a dirty glass,
Small candle burns the soul. (Burns the soul, the soul)
