Текст песни трутень ft. словетский - встать и выйти

Всё будет пущено, по делу Гущено.
Циганка нагадала на кофейной гуще нам.
Кто-то поднимался, а кто-то опущен.
Где-то есть кромешный ад, тут ад сущий.

Если чувствуешь наощуп, то вокруг стены.
Робко сквозь бетон пробилось растение.
Где-то снова 5 утра, покажут настенные.
Пару строчек на свободу, но без новостей всё.

Не разделят твои грёзы, и добьют лежачего.
Слёзы мамы на глазах, были настоящими.
Мне снился запах трав, трав Алтая горного.
Вы с адом уходили, куда то покорно все.

Окна зарешеченые, без балкона.
Раны кровотичили, но без поклона.
С легавыми базарили, на тон выше.
И видели мы зарево, под этими крышами.

А кто то не вышел.
Его так ждали дома, но он не дышит уже.
Всевышний, услышь нас.
Но молчит Всевышний.

Бритва острая скользила по сухожилиям.
Хули смерти нам боятся, мы толком не жили.
Старожилы тут залечат за былое байки.
Прилягу отдохну, накроюсь фуфайкой.

Нету даже птиц на небе, не видел.
Серые стены, серые кители.
Тут реки слёз пролиты родителями.
Мне бы встать и выйти.(2х)

Упал, отжался, поднятся бы, еще сделать выход силой.
Но над головой массивы, милёха.
Где только не носило.
Квадрат Завсегдатого опять обнял могилой, за пятку.
Пакуй жестче, чем тех кто всю жизнь насиловал.
Просрочил за игру, давай гаси его.
Только мать помнит, дрейфовать осталось скоко.
С таким то гонором не скосить и краполя из срока.

Жизнь вырвала кого-то, с аллигатором в болото.
Басота, в кипятке кишит по локоть.
Чёрный флаг, да то полотно.
И где этот архитектор, то воротно.
Что приспустил потолок на окна.
Эх, закинь гранённый сахарок на отжимат.

Из двоих попросим, чтоб помог нам.
Простыня, чтоб не промокла.
Шоб шустро, топну первохотно.
Но он опять за прешлое.
По катранам закружил лохов.

Уже взял катер не плохой.
Вот лёд сойдёт, будет гладить, как рукой.
Но многим не даёт, добратся до падика прибой.
Из лагера до падика, с любовью.
А после, обратно, до обителей.
Там людоеды в кителях.
Наводишь шмон стремительно.
Закрутишь винтеля.
Будто видел сон, в прабусках живых велял.
Но не дремлет флигеля, толк за золотых телят.
Центр северу тоже выделяет.
За них не один, десят топну юбеляру.
Нашим людям в лагерях, им бы встать и выйти.
Просто встать и выйти.
Нашим людям в лагерях, им бы встать и выйти.
Просто встать и выйти.
Нашим людям в лагерях, им бы встать и выйти.
Просто встать и выйти.
Нашим людям в лагерях, им бы встать и выйти.
Просто встать и выйти.
Нашим людям в лагерях...
Просто встать и выйти.
Просто встать и выйти.
Просто встать и выйти.
Нашим людям в лагерях, им бы встать и выйти.
Просто встать и выйти....

Everything will be started in the Guscheno case.
Tsiganka guessed on the coffee grounds for us.
Someone rose, and someone lowered.
Somewhere there is a total hell, here is a living hell.

If you feel it, then around the wall.
A plant shyly made its way through the concrete.
Somewhere 5 am again, they will show the wall.
A couple of lines to freedom, but everything is without news.

They will not share your dreams, and they will finish off the lying one.
Mom's tears in her eyes were real.
I dreamed about the smell of herbs, herbs of Altai mountain.
You went with hell, somewhere obediently all.

Barred windows, no balcony.
The wounds were bleeding, but no bow.
They talked with the cops, a tone higher.
And we saw the glow under these roofs.

And someone did not come out.
They were waiting for him at home, but he is not breathing anymore.
Most High, hear us.
But the Almighty is silent.

A sharp razor slid over the tendons.
They are afraid of death, we really did not live.
Old-timers here will heal for the past stories.
I'll lie down and rest, cover myself with a sweatshirt.

There are not even birds in the sky, I have not seen.
Gray walls, gray tunics.
Here rivers of tears are shed by parents.
I should get up and go out (2x)

Fell down, wrung out, would rise, still make an exit by force.
But overhead are arrays, honey.
Wherever it was not worn.
The Regular's Square again embraced the grave, by the heel.
Pack harder than those who raped all their lives.
Overdue for the game, let's put it out.
Only the mother remembers, the drift is skoko.
With this kind of ambition, you can't even cut the krapol out of time.

Life has snatched someone with an alligator into a swamp.
Basota, boiling water teeming up to the elbow.
A black flag, and then a canvas.
And where is this architect, the gate.
That lowered the ceiling to the windows.
Eh, put the cut sugar on the wringer.

We will ask of the two to help us.
A sheet so you don't get wet.
Schaub is quick, I'll stomp first.
But he is again for the past.
On katranam suckers whirled.

Already took the boat is not bad.
When the ice melts, it will be stroked like a hand.
But it does not give to many, the surf will reach the padik.
From lager to padik, with love.
And then, back, to the monasteries.
There are cannibals in tunics.
You make the shmon quickly.
Turn the screw.
It was as if I had a dream, in the prabuski he was alive.
But the wing does not sleep, sense for golden calves.
The center also emphasizes the north.
For them, not one, ten topnu heroes of the day.
Our people in the camps, they should get up and go out.
Just get up and get out.
Our people in the camps, they should get up and go out.
Just get up and get out.
Our people in the camps, they should get up and go out.
Just get up and get out.
Our people in the camps, they should get up and go out.
Just get up and get out.
To our people in the camps ...
Just get up and get out.
Just get up and get out.
Just get up and get out.
Our people in the camps, they should get up and go out.
Just get up and get out ....