Человек, над пультом склонившись,
Ничего не видит вокруг:
Он отделяет голос твой от тела,
Словно хирург.
И ты таешь, словно лед на сковородке,
Убывает кровь твоя и плоть,
Но часть ее, прилипнув к тонкой пленке,
Вечно живет.
Ты растаешь свечкой в пламени чувств,
Чтобы кто-то вдруг нащупал на пленке твой пульс...
На бобину скручены нервы - можно вновь и вновь прокрутить,
Из сердца приготовлены консервы - каждый может открыть.
Ты растаешь свечкой в пламени чувств,
Чтобы кто-то вдруг нащупал на пленке твой пульс...
Пленка в прорезь вставлена ловко,
Чей-то палец кнопку найдет.
Прижимная планка к головке
Сердце прижмет.
И под то, что было твоей кровью,
Будут пить и будут болтать,
Будут заниматься любовью,
И танцевать...
Но средь сотен, наплевавших на все,
Кто-то, вздрогнув, вдруг услышит как бьется твое сердце.
(И. Кормильцев-А. Пантыкин)
Man bending over the console
Nothing sees around:
He separates your voice from the body,
Like a surgeon.
And you melt like ice in a frying pan,
Blood westers your and flesh,
But part of it, sticking to the thin film,
Always lives.
You melted a candle in the flame of feelings,
So that someone suddenly spoke on your pulse film ...
Nerves twisted on the reel - you can scroll again and again,
Canned food from the heart - everyone can open.
You melted a candle in the flame of feelings,
So that someone suddenly spoke on your pulse film ...
Film into the slot inserted cleverly
Whose finger will find a button.
Clamping bar
Heart pressed.
And under the fact that it was your blood,
Will drink and chat,
Will make love
And dance...
But the medium of hundreds that have spoiled on everything
Someone, shudder, will suddenly hear how your heart beats.
(I. Kormaltsev - a. Pantykin)
