У дороги тишь да гладь,
Русская равнина.
На пороге дома мать
Провожает сына.
Пара стоптанных сапог,
Фляга с самогонкой,
Да холщовый узелок
С маленькой иконкой.
А за домом, в тишине,
Рано на рассвете
По родимой стороне
Воет черный ветер.
И над полем, где жнивье
Полегло далёко,
Кружит в небе вороньё
С запада к востоку.
- Ты вернись, сынок,
На родной порог, -
Говорила мать на прощанье:
- Поскорей живой
Ты вернись домой, -
И сумей сдержать обещанье!
- Не печалься, мать,
Не тебе ли знать, -
Говорил в ответ сын родимый:
- Через день к утру
Я к тебе приду, -
Я вернусь живой, невредимый!
Перекошен ветхий тын
У родного крова,
Не сдержал впервые сын
Собственного слова.
Он не знал, что на войне,
Где не ждут прощенья,
До утра дожить трудней,
Чем до возвращенья.
The road is calm and quiet,
Russian plain.
Mother is on the doorstep
Seeing off his son.
A pair of worn out boots
Flask with moonshine
Yes canvas knot
With a small icon.
And behind the house, in silence,
Early at dawn
On the native side
The black wind howls.
And over the field where the stubble
Lied far away
Crows spinning in the sky
From west to east.
- You come back, son,
To the home threshold, -
Mother said goodbye:
- Hurry alive
You come back home -
And manage to keep your promise!
- Do not be sad, mother,
Shouldn't you know -
My dear son spoke in response:
- Every other day by morning
I'll come to you, -
I'll be back alive, unharmed!
The dilapidated tyn
At home,
The son did not hold back for the first time
Your own word.
He didn't know that in the war,
Where no forgiveness is expected
It's harder to live until the morning
Than before returning.
