У сопки было стойбище когда-то.
Семь сыновей в нем женщина взрастила.
Всех семерых взяла война в солдаты
и никого назад не воротила.
А женщина вставала до рассвета,
глядела – не кровавятся ли зори…
И ей одной понятные приметы
надеждой убаюкивали горе.
Не верила, что дети не вернутся
(о похоронках слушать не хотела):
уж если зори радостно смеются,
то время для тревоги не приспело.
Перебирала малицы сыновьи,
просушивала, бережно латала.
И, как живую, каждую с любовью
ласкала, поименно величала.
За семерых работать успевала:
пасла оленей, упряжь мастерила,
для фронта теплую одежду шила
и, кажется совсем не уставала.
Когда огни победного салюта
над майским миром небо озарили,
она совсем помолодела, будто
ей молодость вторую подарили.
И в панице нарядной на рассвете
спешит на сопку: вдруг сыны у дома.
Но лишь поет морской соленый ветер
на языке давным-давно знакомом.
И зори не кровавились багрянцем
с тех давних лет ни разу в нашем крае.
И ждет она с упрямым постоянством,
и все боится – встретить опоздает.
There was once a camp near the hill.
The woman raised seven sons in him.
All seven were taken as soldiers
and did not turn anyone back.
And the woman got up before dawn,
looked - if the dawns were bloody ...
And she only has clear signs
hope lulled grief.
I did not believe that the children would not return
(I didn't want to listen to funerals):
if the dawns laugh happily,
the time was not ripe for alarm.
I went through my sons' malitsa,
dried, carefully patched.
And, as if alive, each with love
caressed, called by name.
She managed to work for seven:
she grazed reindeer, made harness,
sewed warm clothes for the front
and did not seem to get tired at all.
When the fireworks of victorious fireworks
over the May world, the sky lit up,
she was completely younger, as if
she was given a second youth.
And dressed in a panic at dawn
hurrying to the hill: suddenly the sons are at home.
But only the sea salty wind sings
in a language familiar for a long time.
And the dawns did not bloody crimson
since those early years, never in our region.
And she waits with stubborn constancy,
and everyone is afraid - to meet late.
