В темной роще глухой
Партизан молодой
Притаился в засаде с отрядом.
Под осенним дождем
Мы врага подождем
И растопчем фашистского гада!
Ни сестра, ни жена
Нас не ждет у окна,
Мать родная на стол не накроет.
Наши семьи ушли,
Наши хаты сожгли,
Только ветер в развалинах воет...
И летит над страной
Этот ветер родной, -
Он считает и слезы, и раны,
Чтоб могли по ночам
Отомстить палачам
За детей, за отцов партизаны.
В темной роще глухой
Не светила луна,
В небе ясном заря потухала.
Там фашистский обоз
Полетел под откос
И на собственных минах взорвался.
В темной роще глухой
Партизан молодой
Притаился в засаде с отрядом.
Под осенним дождем
Мы врага подождем
И растопчем фашистского гада!
In a dark grove deaf
Partisan young
Lurking in ambush with a detachment.
In the autumn rain
We will wait for the enemy
And trample the fascist reptile!
Neither sister nor wife
We are not waiting at the window
Native mother does not set the table.
Our families are gone
Our huts were burned
Only the wind howls in the ruins ...
And flies over the country
This wind is native, -
He counts both tears and wounds
So that they can at night
To avenge the executioners
For children, for partisan fathers.
In a dark grove deaf
The moon did not shine
In a clear sky the dawn went out.
There is a fascist convoy
Flew downhill
And exploded on his own mines.
In a dark grove deaf
Partisan young
Lurking in ambush with a detachment.
In the autumn rain
We will wait for the enemy
And trample the fascist reptile!
