Он рос под сенью заботливых муз,
А мы прозябали в развале.
Его называли в Лицее "Француз",
А нам говорили "подонок" и "трус",
"Кабан" и "козёл", "недоносок" и "гнус",
Ещё и не так называли.
Мы тоже балдели и пили вино.
Но он стал - Пушкин, а мы - никто.
Напрасно мы рты разевали!
Ах, Александр Сергеич, Александр Сергеевич,
Ты русскую простую дал в уста нам речь.
Твоим глаголом будем сердце людям жечь
И память станем о тебе свою беречь.
А если кто не хочет - будем тростью сечь
И бакенбарды отрастим до самых плеч.
Ах, Александр Сергеич, Александр Сергеевич!
Сегодня ты снова родился на свет
Для новой, для истинной славы.
Ты должен во имя великих побед
Помочь нам, отечеству давшим обет
Избавить Россию от внутренних бед,
Спасти от заморской отравы.
И пусть нам твердят, как твердили давно:
Вот, он стал Пушкин, а мы – никто.
Они, эти дяди, неправы.
Ах, Александр Сергеич, Александр Сергеевич,
Ты русскую простую дал в уста нам речь.
Твоим глаголом будем сердце людям жечь
И память станем о тебе свою беречь.
А если кто не хочет - будем тростью сечь
И бакенбарды отрастим до самых плеч.
Ах, Александр Сергеич, Александр Сергеевич!
He grew up under the Senya of caring music,
And we were styled in the collapse.
He was called in the Lyceum "French",
And we were told the "tiller" and "coward",
"Kaban" and "Kozlov", "Safety" and "Gnus",
Also not so called.
We also have a baldder and saw wine.
But he became Pushkin, and we are nobody.
In vain we ridges were spawned!
Ah, Alexander Sergeich, Alexander Sergeevich,
You gave a Russian plane in our mouth.
Your verb will be a heart of people burn
And the memory will take care of you.
And if anyone does not want - we will walk a cane
And Bengnebards are growing up to the very shoulders.
Ah, Alexander Sergeyich, Alexander Sergeevich!
Today you were born again
For a new, for true glory.
You must for the great victories
Help us, Fatherland Postess
Rid Russia from the inner misfortunes
Save from overseas poison.
And let us say how they were told for a long time:
So, he became Pushkin, and we are no one.
They, these unages, wrong.
Ah, Alexander Sergeich, Alexander Sergeevich,
You gave a Russian plane in our mouth.
Your verb will be a heart of people burn
And the memory will take care of you.
And if anyone does not want - we will walk a cane
And Bengnebards are growing up to the very shoulders.
Ah, Alexander Sergeyich, Alexander Sergeevich!
