Сорвавшись в горную ложбину,
Лежу на каменистом дне.
Молчу. Гляжу на небо. Стыну.
И синий выем виден мне.
Я сознаю, что невозможно
Опять взойти на высоту,
И без надежд, но бестревожно,
Я нити грез в узор плету.
Пока в моем разбитом теле
Размерно кровь свершает ток,
Я буду думать, пусть без цели,
Я буду звук — каких-то строк.
О, дайте мне топор чудесный —
Я в камне вырублю ступень
И по стене скалы отвесной
Взойду туда, где светит день.
О, бросьте с горного мне края
Веревку длинную сюда,
И, к камню телом припадая,
Взнесусь я к выси без труда.
О, дайте мне хоть знак оттуда,
Где есть улыбки и цветы,
Я в преисподней жажду чуда,
Я верю в благость высоты.
Но кто поймет? И кто услышит?
Я в темной пропасти забыт.
Там где-то конь мой тяжко дышит,
Там где-то звонок стук копыт.
Но это враг мой, враг веселый,
Несется на моем коне.
И мед ему готовят пчелы,
И хлеб ему в моем зерне.
А я, как сдавленный тисками,
Прикован к каменному дну
И с перебитыми руками
В оцепенении тону.
12 сентября 1922
Breaking into a mountain hollow,
I am lying on a rocky day.
I am silent. I look at the sky. I am ashamed.
And the blue is visible to me.
I realize that it is impossible
Get to the height again,
And without hopes, but rampant,
I am a thread of dreams into the pattern of a whip.
So far in my broken body
Distribute blood transfers the current,
I will think without a purpose,
I will be a sound-some lines.
Oh, give me a wonderful ax -
I'll cut the step in stone
And along the wall of the cliff
I’ll ascend to where the day shines.
Oh, throw me from a mountain mountain
The rope is long here,
And, falling to the stone with a body,
I will ascend to the height easily.
Oh, give me at least a sign from there
Where there are smiles and flowers
I am thirsting for a miracle in the underworld,
I believe in the goodness of the height.
But who will understand? And who will hear?
I am forgotten in a dark abyss.
There, somewhere my horse breathes heavily,
There is a bell there is a knock of hooves.
But this is my enemy, the enemy is funny,
Rushes on my horse.
And bees cook honey,
And bread to him in my grain.
And I, as a strangled vice,
Cooked to the stone bottom
And with broken hands
In the daze tone.
September 12, 1922
