В Каннах горел я один,
Выпав мимо из паза.
А убил меня Эдипов сын,
Выдав правду всю в глаза.
Пешим ходом на бульвар
Ступал, толкая всех подряд:
Спешил с толпой на показ,
Чтобы встать на первый ряд.
Душу за гроши продал,
Рубль стоит ты же знал.
Первый в мире режиссер
Фильм отснял,
Кассу всю собрал,
А теперь ступай в костёр.
Рядом парень молодой
Пиджак свой нервно теребил,
Следил за белой простынёй,
Будто много понимал.
Вот закончился показ,
Светом залился партер.
В воздухе накал недолго гас:
"Кто же главный костюмер?"
Душу за гроши продал,
Рубль стоит ты же знал.
Первый в мире режиссер
Фильм отснял,
Кассу всю собрал,
А теперь ступай в костёр.
Душу за гроши продал,
Рубль стоит ты же знал.
Первый в мире режиссер
Фильм отснял,
Кассу не собрал,
А теперь ступай в костёр.
I was burning alone in Cannes,
Get past from the groove.
And Edipov son killed me,
Having given the truth all in the eye.
On foot on the boulevard
He stepped, pushing everyone in a row:
Hurried with the crowd to the show,
To stand on the first row.
I sold my soul for pennies,
The ruble is worth it.
The world's first director
The film shot
I collected the whole cashier,
Now go to the bonfire.
Nearby is a young guy
His jacket nervously fiddled,
Watching a white sheet
As if I understood a lot.
Here the show is over
The stalls flooded with light.
In the air, the glow is not for long Gus:
"Who is the main dresser?"
I sold my soul for pennies,
The ruble is worth it.
The world's first director
The film shot
I collected the whole cashier,
Now go to the bonfire.
I sold my soul for pennies,
The ruble is worth it.
The world's first director
The film shot
I did not collect the cashier
Now go to the bonfire.
