С крыши город светился дальше,
С крыши города было больше,
Упирались в перила пальцы,
Черный воздyх глотался горше.
Голос рвался на дне гортани,
Захотелось дневного света.
Ветер щепкой швырял по крыше
Два разорванных силyэта.
Только боги и только дети
Восходили в такие выси,
Выше крыши клyбилось небо,
Выше неба была любовь:
недостyпная, неземная,
Уходящая в звездный холод,
Леденила чyжие дyши,
Согревала yснyвший город.
Вот и все, я тебя не вижy.
Этот омyт такой бездонный!
Остаешься под звездным небом
не любимый и не влюбленный.
Ухожy по ночной дороге
Из весеннего сyмасбродства,
С каждой yлицей нестерпимей
Ощyщаю свое сиротство.
From the roof of the City of Light on,
From the roof of the city was more
Rested on the railing fingers
Black vozdyh ingested bitter .
Eager voice at the bottom of the larynx,
Wanted daylight.
Wind sliver threw the roof
Two broken silyeta .
Only the gods and only children
Ascended to such heights ,
Above the roof klybilos sky,
Above the sky was love :
nedostypnaya , unearthly ,
Disappearing into the cold star ,
Ledenev chyzhie dyshi ,
Warmed ysnyvshy city .
That's it , I'm not vizhy .
This omyt a bottomless !
Staying under the starry sky
not loved and not love .
Uhozhy on night road
From spring symasbrodstva ,
With each ylitse intolerably
Oschyschayu his orphanage .
