Вольная, белая сказочка
Бьется горячей тропиночкой
Скатертью стелется, жизнью отмерится.
Будет когда-то не больно.
И гнал в след, по полю, за солнцем.
Сжал золотые поводья.
Верой израненной, глоткой изодранной,
Зорко искал Беловодье.
Мы шли через черные дыры,
А вы нам рогатины ставили.
Но мы уходили, мы прорывались,
Следы на снегу наши таяли.
И темною, темною ноченькой,
До чистого неба раздолье.
Рвался на волюшку, буйною кровушкой.
Слышал вдали Беловодье.
И гордыми песнями север.
Вольных свистал по просторам,
Суровою ниткой, вплетал в свои бусы,
На веки лишая покоя.
И брел через смерть, и ненастье,
Чужих городов подневолье.
А утром, прошенный с молитвой и болью.
Увидел свое Беловодье.
Free, white fairy tale
Beats with a hot tropin
The tablecloth is spreading, it will measure with life.
It will not hurt once.
And he drove in the trail, along the field, behind the sun.
He squeezed the golden reins.
Vera wounded, sip of iso -boiled,
Zorko was looking for Belovodye.
We walked through black holes,
And you put us horn.
But we left, we erupted,
Our traces were melting in the snow.
And dark, dark night,
To the clean sky is expanse.
He was eager for a volume, a buoy blood.
I heard in the distance Belovodye.
And the north proud songs.
Free whistled in the vastness,
Harsh thread, weaved into his beads,
Through the eyelids depriving rest.
And wandered through death, and bad weather,
Alien cities of the General.
And in the morning, past with prayer and pain.
I saw my white water.
