Текст песни Борис Пастернак - Вакханалия

Борис Пастернак

Вакханалия

Город. Зимнее небо.
Тьма. Пролеты ворот.
У Бориса и Глеба
Свет, и служба идет.

Лбы молящихся, ризы
И старух шушуны
Свечек пламенем снизу
Слабо озарены.

А на улице вьюга
Все смешала в одно,
И пробиться друг к другу
Никому не дано.

В завываньи бурана
Потонули: тюрьма,
Экскаваторы, краны,
Новостройки, дома,

Клочья репертуара
На афишном столбе
И деревья бульвара
В серебристой резьбе.

И великой эпохи
След на каждом шагу
B толчее, в суматохе,
В метках шин на снегу,

B ломке взглядов, симптомах
Вековых перемен,
B наших добрых знакомых,
В тучах мачт и антенн,

На фасадах, в костюмах,
В простоте без прикрас,
B разговорах и думах,
Умиляющих нас.

И в значеньи двояком
Жизни, бедной на взгляд,
Но великой под знаком
Понесенных утрат.

"Зимы", "Зисы" и "Татры",
Сдвинув полосы фар,
Подъезжают к театру
И слепят тротуар.

Затерявшись в метели,
Перекупщики мест
Осаждают без цели
Театральный подъезд.

Все идут вереницей,
Как сквозь строй алебард,
Торопясь протесниться
На "Марию Стюарт".

Молодежь по записке
Добывает билет
И великой артистке
Шлет горячий привет.

За дверьми еще драка,
А уж средь темноты
Вырастают из мрака
Декораций холсты.

Словно выбежав с танцев
И покинув их круг,
Королева шотландцев
Появляется вдруг.

Все в ней жизнь, все свобода,
И в груди колотье,
И тюремные своды
Не сломили ее.

Стрекозою такою
Родила ее мать
Ранить сердце мужское,
Женской лаской пленять.

И за это быть, может,
Как огонь горяча,
Дочка голову сложит
Под рукой палача.

В юбке пепельно-сизой
Села с краю за стол.
Рампа яркая снизу
Льет ей свет на подол.

Нипочем вертихвостке
Похождений угар,
И стихи, и подмостки,
И Париж, и Ронсар.

К смерти приговоренной,
Что ей пища и кров,
Рвы, форты, бастионы,
Пламя рефлекторов?

Но конец героини
До скончанья времен
Будет славой отныне
И молвой окружен.

То же бешенство риска,
Та же радость и боль
Слили роль и артистку,
И артистку и роль.

Словно буйство премьерши
Через столько веков
Помогает умершей
Убежать из оков.

Сколько надо отваги,
Чтоб играть на века,
Как играют овраги,
Как играет река,

Как играют алмазы,
Как играет вино,
Как играть без отказа
Иногда суждено,

Как игралось подростку
На народе простом
В белом платье в полоску
И с косою жгутом.

И опять мы в метели,
А она все метет,
И в церковном приделе
Свет, и служба идет.

Где-то зимнее небо,
Проходные дворы,
И окно ширпотреба
Под горой мишуры.

Где-то пир. Где-то пьянка.
Именинный кутеж.
Мехом вверх, наизнанку
Свален ворох одеж.

Двери с лестницы в сени,
Смех и мнений обмен.
Три корзины сирени.
Ледяной цикламен.

По соседству в столовой
Зелень, горы икры,
В сервировке лиловой
Семга, сельди, сыры,

И хрустенье салфеток,
И приправ острота,
И вино всех расцветок,
И всех водок сорта.

И под говор стоустый
Люстра топит в лучах
Плечи, спины и бюсты,
И сережки в ушах.

И смертельней картечи
Эти линии рта,
Этих рук бессердечье,
Этих губ доброта.

И на эти-то дива
Глядя, как маниак,
Кто-то пьет молчаливо
До рассвета коньяк.

Уж над ним межеумки
Проливают слезу.
На шестнадцатой рюмке
Ни в одном он глазу.

За собою упрочив
Право зваться немым,
Он средь женщин находчив,
Средь мужчин нелюдим.

В третий раз разведенец
И дожив до седин,
Жизнь своих современниц
Оправдал он один.

Дар подруг и товарок
Он пустил в оборот
И вернул им в подарок
Целый мир в

Boris Pasternak

Bacchanalia

Town. Winter sky.
Darkness. Spans gate.
Boris and Gleb
Light, and there is service.

The foreheads of the faithful, the robe
And the old women shushuny
Candle flame from below
Weakly illumined.

And on the street blizzard
All mixed into one,
And get together
No one can.

The howl of the storm
Drowned: prison,
Excavators, cranes,
New buildings, houses,

Patches repertoire
Poster on a column
And the trees of the boulevard
The silver thread.

And the great era
Next to each step
B crush, in the confusion,
The tire marks in the snow,

B breaking views symptoms
Secular change
B of our good friends,
In clouds masts and antennas

On facades, in suits,
The simplicity of unadorned,
B conversations and thoughts,
Touches us.

And the values ​​of a double
Life, poor at a glance
But under the sign of a great
Incurred losses.

"Winter", "Zisy" and "Tatra"
Sliding the band range,
Drive up to the theater
And blind sidewalk.

Lost in a snowstorm,
resellers places
Precipitated without purpose
Theater entrance.

All are string,
As the gauntlet halberd,
hurrying squeezed
At "Mary Stuart."

Youth on the note
produces a ticket
And the great actress
Sends warm greetings.

Behind the doors still fight,
And amid the darkness
They grow out of the darkness
Scenery canvases.

As if rushing to the dance
And leaving their circle,
Queen of Scots
suddenly there.

Everything in her life, all freedom,
And chest-thumping,
And the prison vaults
I did not break it.

dragonfly with such a
She gave birth to her mother
Hurt the heart of man,
Female affection captivate.

And for it to be, maybe
As the fire is hot,
Daughter lay down his head
On the hand of the executioner.

The skirt ash-mew
Village on the edge of the table.
Ramp bright bottom
Sheds light on her skirt.

transcend flirt
Adventures of intoxication,
And poetry, and the stage,
And Paris, and Ronsard.

By the death of the condemned,
That her food and shelter,
Ditches, forts, bastions,
Flame reflectors?

But the end of the heroine
Until the end of time
Will glory now
And surrounded by rumor.

The same rabies risk
The joy and pain
Merged role and actress,
And the actress and role.

Like a riot premershi
After so many centuries,
It helps dead
Escape from the shackles.

How much courage,
To play for ages,
How to play the ravines,
How to play the river,

How to play the diamonds
How to play the wine,
How to play without giving
Sometimes it is destined,

How to play the teenager
On the common people
In a white dress with stripes
And with braid plait.

Once again, we in the snowstorm,
And she sweeps,
And in the church's chapel
Light, and there is service.

Somewhere in the winter sky,
Thoroughfare,
And the window of consumer goods
Under the mountain tinsel.

Somewhere feast. Somewhere booze.
Birthday revelry.
Fur up inside
Dumped a pile Clothing-.

Door with stairs to the porch,
Laughter and exchange of opinion.
Three lilac basket.
Ice cyclamen.

Next door in the dining room
Greens, eggs mountains
The serving of purple
Salmon, herring, cheese,

And hrustene napkins,
And the sharpness of spices,
And the wine of all colors,
And all sorts of vodkas.

And by speaking stousty
Chandelier drowns in the rays
Shoulders, back and busts,
And earrings in your ears.

And deadly buckshot
These lines of the mouth,
These heartless hands,
Of kindness lips.

And these a diva
Looking like a maniac,
Someone drinks tacitly
Before dawn cognac.

Already on it flaxes
Shed a tear.
At the sixteenth wineglass
None of it's eye.

Consolidating behind him
The right to be called dumb,
He resourceful among women,
Among men unsociable.

The third time breeder
And before the age of gray hair,
The lives of their contemporaries
He acquitted one.

Gift friends and companions
He coined the
And returned to them as a gift
Whole world in