Здесь всё, как и было при мне:
Гардероб, телефон, календарь на стене,
На котором застыл давно прошедший год, Когда я покинул это место.
И вот…
Всё так же оно походит на дом презрения Откровенны со мною прямые углы, Безразличны плоские стены.
Скрипит подо мной табурет,
Пыльный стол маскировкой отторгает,
Я в злости ищу ответ,
Мне маяк из комнаты моргает.
В моей комнате всё тот же запах,
В таком же порядке на полках книги.
Также ручки слиплись в стакане,
И занавески висят, как лиги.
В моей комнате всё также тускло, С
олнца свет не режет глаза,
И кровати, в кой лёжа мечтал,
Досталась самая тёмная сторона
У окна.
Здесь всё, как и было при мне,
Прямые углы и плоские стены,
И кровать в которой мечтал,
До края дойти ойкумены.
На журнальном столе дневник
На обложке лесоруб и множество троп.
На форзаце надпись:
"Восток. Цена 2 руб. и 70 коп.".
Я сразу узнал почерк отца,
Он неказистый, печатный,
Он не писал византийскою вязью,
Считая её непонятной.
Ложатся цитаты по линейной бумаге.
В этих словах добродетели
Но по правде сказать я в жизни видел лишь обратные им грехи.
Потому меня оставила дева
Потому тебя оставила мать,
Все семь смертных грехов -
Твоё невежество, моя с детства печать
Листая страницы нашёл я закладку,
Часть из них вырвана, просыпан табак,
Не стоит переживать,
Он мой на таких же правах.
Я ещё одну вырву,
Забью,
Подожгу,
Докурю твой оставшийся прах
У окна, вижу, город плывёт,
Багряца прилегла на домах.
Уничтожаю добродетель в чернилах. Ненависть к тебе - мои латы.
Ты не смог доказать при жизни
Что мы плечом к плечу солдаты.
Уничтожаю добродетель в чернилах,
Кроша в неё табак детский слёз и боли матери.
Поджигая, вдохну глубоко,
И выдохну обратно.
Here everything is, as it was with me:
Wardrobe, phone, calendar on the wall,
On which froze the long past year, When I left this place.
And so…
Still, it looks like a house of contempt. Right angles are frank with me, Flat walls are indifferent.
A stool creaks beneath me
A dusty table disguises itself in disguise
I'm angry looking for an answer
The lighthouse from the room blinks to me.
The smell is still in my room
In the same order on the shelves of the book.
Also the pens stuck together in a glass,
And the curtains hang like leagues.
Everything in my room is also dim, C
the sun does not hurt the eyes
And the beds in which I dreamed lying
Got the darkest side
Near the window.
Everything here, as it was with me,
Right angles and flat walls,
And the bed in which I dreamed
To reach the edge oikumeny.
On the coffee table diary
On the cover is a lumberjack and many trails.
On the flyleaf the inscription:
"East. The price is 2 rubles and 70 kopecks."
I immediately recognized my father’s handwriting,
It’s plain, printed,
He did not write in Byzantine script,
Considering it incomprehensible.
Quotes on linear paper come down.
In these words of virtue
But in truth, in my life I saw only the opposite of their sins.
Because the virgin left me
Because mother left you
All seven deadly sins -
Your ignorance, my seal since childhood
Leafing through the pages, I found a bookmark,
Some of them are torn out, tobacco is spilled,
Don't worry
He is mine on the same rights.
I will rip out one more
I'll forget
Set on fire
I will finish your remaining dust
At the window, I see the city is floating
Crimson lay on the houses.
Destroying virtue in ink. Hatred for you - my armor.
You could not prove in life
That we are soldiers shoulder to shoulder.
Destroying virtue in ink
Crumming into her tobacco children's tears and mother's pain.
Burning, take a deep breath
And exhale back.
