И со свитою слов я гуляю по улицам.
И с когортою жестов иду на таран.
Но не мной, а словами моими любуется
Ослепительно сумрачный город-тиран.
Я люблю его жаркой любовью маньяка,
Мне слышна ледяная его пустота.
Я пою ему песнь, замирая от страха.
Не забыв ни на миг холод тула-бурда.
Словно сказочный джин в тёмно-синей бутылке,
Я мечусь как шальной от двери до двери.
Не отпустят меня даже и по ошибке,
Не кричать мне, безумствуя, \\
Ах счастливые джины, их прочная пробка
Бережёт вас от холода ёбаных стен.
А меня согревает теперь только водка,
Да безумная пляска уродливых тел.
Я уйду на закате, и сумерки будут
Провожать меня воем фабричных сирен.
А на утро одни лишь стервятники клюнут
На приманку кровавую вспоротых вен.
И со свитою слов я гуляю по улицам.
И с когортою жестов иду на таран.
Но не мной, а словами моими любуется
Ослепительно сумрачный город-тиран.
And with a retinue of words I walk through the streets.
And cohorts gestures go to ram.
But it is not me, and my words admires
Dazzling gloomy town tyrant.
I love it hot love maniac
I heard his icy emptiness.
I sing a song for him, breathless with fear.
Do not forget for a moment the cold Tula Burda.
Like a genie in a dark blue bottle,
I am moving around like crazy from door to door.
Do not let me go, even by mistake,
Do not shout me bezumstvuya \\
Oh happy gins, their sturdy cork
It protects you from the cold fucking walls.
And warms me now only vodka,
Yes, crazy dance ugly bodies.
I'll leave at dusk and twilight are
Accompanied me howl factory sirens.
And in the morning alone vultures peck
For bait bloody rip veins.
And with a retinue of words I walk through the streets.
And cohorts gestures go to ram.
But it is not me, and my words admires
Dazzling gloomy town tyrant.
