Все это было, было.
Все это нас палило.
Все это лило, било,
вздергивало и мотало,
и отнимало силы,
и волокло в могилу,
и втаскивало на пьедесталы,
а потом низвергало,
а потом -- забывало,
а потом вызывало
на поиски разных истин,
чтоб начисто заблудиться
в жидких кустах амбиций,
в дикой грязи простраций,
ассоциаций, концепций
и -- просто среди эмоций.
Но мы научились драться
и научились греться
у спрятавшегося солнца
и до земли добираться
без лоцманов, без лоций,
но -- главное -- не повторяться.
Нам нравится постоянство.
Нам нравятся складки жира
на шее у нашей мамы,
а также -- наша квартира,
которая маловата
для обитателей храма.
Нам нравится распускаться.
Нам нравится колоситься.
Нам нравится шорох ситца
и грохот протуберанца,
и, в общем, планета наша,
похожая на новобранца,
потеющего на марше.
3 декабря 1958
All this was, was.
All this burned us.
It all poured, beat
jerked and shook
and took power
and dragged to the grave
and dragged on pedestals,
and then overthrew
and then - forgot
and then caused
in search of different truths
to get lost completely
in the liquid bushes of ambition
in the wild mud of prostration
associations, concepts
and - just among the emotions.
But we learned to fight
and learned to bask
by the hidden sun
and get to the earth
without pilots, without pilots,
but - most importantly - do not repeat.
We like constancy.
We like the creases of fat.
on our mother’s neck
as well as our apartment,
which is small
for the inhabitants of the temple.
We like to blossom.
We like to swab.
We like the rustling of chintz.
and the rumble of a prominence,
and, in general, our planet,
like a rookie
sweating on the march.
December 3, 1958
