Текст песни Бродский - Представление 2

Входят Герцен с Огаревым, воробьи щебечут
в рощах.
Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины.
Лучший вид на этот город - если сесть
в бомбардировщик.
Глянь - набрякшие, как вата из нескромныя
ложбины,
размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре.
Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре.
Ветер свищет. Выпь кричит.
Дятел ворону стучит.

"Говорят, открылся Пленум".
"Врезал ей меж глаз поленом".
"Над арабской мирной хатой
гордо реет жид пархатый".

Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла
ссора.
Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера,
и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку.
И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле.
Из коричневого глаза бьет ключом Напареули.
Друг-кунак вонзает клык
в недоеденный шашлык.

"Ты смотрел Дерсу Узала?"
"Я тебе не все сказала".
"Раз чучмек, то верит в Будду".
"Сукой будешь?" "Сукой буду".

Входит с криком Заграница, с запрещенным
полушарьем
и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен.
Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем,
Придирается к закону, кипятится из-за пошлин,
восклицая: "Как живете!" И смущают глянцем плоти
Рафаэль с Буанаротти - ни черта на обороте.
Пролетарии всех стран
Маршируют в ресторан.

"В этих шкарах ты как янки".
"Я сломал ее по пьянке".
"Был всю жизнь простым рабочим".
"Между прочим, все мы дрочим".

Входят Мысли О Грядущем, в гимнастерках
цвета хаки.
Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом.
Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки!
Русский с немцем лягут рядом; например,
под Сталинградом".
И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны.
В Министерстве Обороны громко каркают вороны.
Входишь в спальню - вот те на:
на подушке - ордена.

"Где яйцо, там - сковородка".
"Говорят, что скоро водка
снова будет по рублю".
"Мам, я папу не люблю".

Входит некто православный, говорит: "Теперь я -
главный.
У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то - в лицо ударю.
Хуже порчи и лишая - мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая саксофон - исчадье
джаза".
И лобзают образа
с плачем жертвы обреза...

"Мне - бифштекс по-режиссерски".
"Бурлаки в Североморске
тянут крейсер бечевой,
исхудав от лучевой".

Входят Мысли О Минувшем, все одеты как попало,
с предпочтеньем к чернобурым. На классической
латыни
и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало,
а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;
б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.
Но - не хватит алфавита. И младенец в колыбели,
слыша "баюшки-баю",
отвечает: "мать твою!"".

Herzen and Ogarev enter, the sparrows chirp
in the groves.
That sounds like a foreign language at the moment of embracing.
The best view of this city is if you sit down
into the bomber.
Look - stuffed like cotton wool from immodest
hollows,
multiplying without reason, clouds cling to architecture.
The Kremlin looms, like a zone; they say in miniature.
The wind whistles. Bittern screams.
The woodpecker knocks on the crow.

"They say the Plenum has opened."
"Hit her between the eyes with a log."
"Above the Arab peace hut
a furry Jew proudly soars. "

Stalin enters from Dzhugashvili,
quarrel.
Quickly aim at each other, hit the dog
and a smoking pipe ... So, according to the director,
and the Father of Nations perished, having smoked a pack the day.
And the ridges of the Caucasus stand like a guard of honor.
Napareuli gushes out of his brown eye.
A kunak friend sticks a fang
into a half-eaten kebab.

"Have you watched Dersu Uzala?"
"I didn't tell you everything."
"Since chuchmek, then he believes in Buddha."
"Will you be a bitch?" "I'll be a bitch."

Enters with a cry Abroad, with a forbidden
hemisphere
and with a horizon sticking out of his pocket that is vulgar.
Calls Yermolai Frederic or Charles,
Finds fault with the law, fumes with duties,
exclaiming: "How do you live!" And confused by the gloss of flesh
Raphael with Buanarotti - not a damn thing on the back.
Proletarians of all countries
Marching to the restaurant.

"You are like a Yankee on these scales."
"I broke her out of a booze."
"I was a simple worker all my life."
"By the way, we all jerk off."

Thoughts of the Future enter, in tunics
khaki.
They bring in an atomic bomb with a ballistic projectile.
They dance and dance: "We are bully warriors!
Russian and German will lie next to each other; eg,
at Stalingrad ".
And, like the widows of Matryona, the cyclotrons howl dully.
In the Department of Defense, crows are croaking loudly.
You enter the bedroom - here are those on:
on the pillow - orders.

"Where the egg is, there is a frying pan."
"They say that soon vodka
will again be on the ruble. "
"Mom, I don't like dad."

Someone Orthodox comes in, says: "Now I -
main.
I have a Firebird in my soul and longing for the sovereign.
Soon Igor will return to enjoy Yaroslavna.
Let me cross myself, or else I'll hit you in the face.
Worse corruption and deprivation - Western thoughts infection.
Sing, accordion, drowning out the saxophone - fiend
jazz ".
And kiss the image
with the cry of the victim of the sawn-off ...

"Me - director's steak."
"Barge Haulers in Severomorsk
pulling the cruiser by the line,
emaciated from the radiation ".

Thoughts of the Past enter, everyone is dressed in any way,
with a preference for black-brown. On the classic
latin
and in an undertone in Russian they say: "Everything is lost,
a) foxtrot under a lampshade, black and white shrines;
b) caviar, stellate sturgeon, rye; c) beautiful whites.
But - the alphabet is not enough. And the baby in the cradle
hearing "baiushki-baiu",
answers: "your mother!" ".