Мы связаны, Агнешка, давно одной судьбою.
В прощеньи и в прощанье, и в смехе и в слезах.
Когда трубач над Краковом возносится с трубою,
Хватаюсь я за саблю с надеждою в глазах.
Потертые костюмы сидят на нас прилично,
И смотрят наши сестры, как Ярославна, вслед,
Когда под скрип гармоник уходим мы привычно
Сражаться за свободу в свои семнадцать лет.
Прошу у Вас прошенья за раннее прощанье,
За долгое молчанье, за поздние слова...
Нам время подарило большие обещанья;
От них у нас, Агнешка, кружится голова.
( Свобода бить посуду, не спать всю ночь свобода.
Свобода выбрать поезд и презирать коней.
Нас обделила с детства иронией природа.
Есть высшая свобода, и мы идем за ней.
Над Краковом убитый трубач трубит бессменно.
Любовь его бессмертна, сигнал тревоги чист.
Мы школьники, Агнешка, и скоро перемена.
И чья-то радиола наигрывает твист.
We are connected, Agnieszka, for a long time by the same fate.
In forgiveness and goodbye, and in laughter and in tears.
When a trumpet player ascends over Krakow with a trumpet,
I grab the saber with hope in my eyes.
Shabby suits fit us well,
And our sisters look, like Yaroslavna, after,
When we go away to the sound of harmonics as usual
Fight for freedom at seventeen.
I ask you for an early farewell,
For a long silence, for late words ...
Time has given us great promises;
They make us dizzy, Agnieszka.
(Freedom to break the dishes, stay up all night, freedom.
Freedom to choose a train and despise horses.
We have been deprived of irony by nature since childhood.
There is a higher freedom, and we follow it.
Over Krakow, the murdered trumpet player is constantly blowing.
His love is immortal, the alarm is clear.
We are schoolchildren, Agnieszka, and a break is coming soon.
And someone's radio plays a twist.
