Опустите, пожалуйста, синие шторы;
Медсестра, всяких снадобий мне не готовь.
Вот стоят у постели моей кредиторы:
Молчаливые Вера, Надежда, Любовь.
Раскошелиться б сыну недолгого века,
Да пусты кошельки упадают с руки.
Не грусти, не печалуйся, о моя Вера,
Есть на свете еще у тебя должники.
А еще я скажу и печально, и нежно,
Две руки виновато губами ловя:
Не грусти, не печалуйся, матерь Надежда,
Есть еще на земле у тебя сыновья.
Протяну я Любови ладони пустые,
Покаянный услышу я голос ее:
Не грусти, не печалуйся, память не стынет,
Я себя раздарила во имя твое.
И какие бы руки тебя не ласкали,
Как бы пламень тебя не сжигал неземной,
Не грусти, не печалуйся, болтливость людская
За тебя расплатилась, ты чист предо мной.
Чистый-чистый лежу я в наплывах рассветных,
Белым флагом струится на пол простыня.
Три жены, три судьи, три сестры милосердья
Открывают последний кредит для меня.
Три жены, три сестры, три судьи милосердных
Открывают бессрочный кредит для меня.
Please lower the blue curtains;
Nurse, don’t prepare any potions for me.
Here are my creditors standing at my bedside:
Silent Faith, Hope, Love.
To fork out for a son of a short century,
Yes empty wallets fall off your hand.
Do not be sad, do not be sad, O my Faith,
Do you still have debtors in the world.
I’ll also say sadly and gently,
Two hands guilty lips catching:
Do not be sad, do not be sad, mother Nadezhda,
You still have sons on earth.
I will extend Love palms empty,
I will repent I hear her voice:
Do not be sad, do not be sad, the memory does not freeze,
I gave myself in your name.
And whatever hands caress you,
As if the flame did not burn you unearthly,
Do not be sad, do not be sad, human talkativeness
I paid for you, you are clean before me.
Clean, clean I lie in the influx of dawn,
A white sheet streams down on the floor with a white flag.
Three wives, three judges, three sisters of mercy
Open the last loan for me.
Three wives, three sisters, three merciful judges
Open a perpetual loan for me.
