Путешествие по ночной Варшаве в дрожках
Варшава, я тебя люблю легко, печально и навеки.
Хоть в арсенале слов, наверно, слова есть тоньше и верней,
но та, что с левой стороны, святая мышца в человеке,
как бьется, как она тоскует!.. И ничего не сделать с ней.
Трясутся дрожки. Ночь плывет. Отбушевал в Варшаве полдень.
Она пропитана любовью и муками обожжена,
как веточка в Лазенках та, которую я нынче поднял,
как Зигмунта поклон неловкий, как пани странная одна.
Забытый богом и людьми, спит офицер в конфедератке.
Над ним шумят леса чужие, чужая плещется река.
Пройдут недолгие века - напишут школьники в тетрадке
все то, что нам не позволяет писать дрожащая рука.
Невыносимо, как в раю, добро просеивать сквозь сито,
слова процеживать сквозь зубы, сквозь недоверие - любовь...
Фортуну верткую свою воспитываю жить открыто,
надежду - не терять надежды, доверие - проснуться вновь.
Извозчик, зажигай фонарь на старомодных крыльях дрожек.
Неправда, будто он прожит, наш главный полдень на земле!
Варшава, мальчики твои прически модные ерошат,
но тянется одна сплошная раздумья складка на челе.
Трясутся дрожки. Ночь плывет. Я еду Краковским Предместьем.
Я захожу во мрак кавярни, где пани странная поет,
где Мак Червоный вновь цветет уже иной любви предвестьем...
Я еду Краковским Предместьем.
Трясутся дрожки.
Ночь плывет.
1967
Traveling around Night Warsaw in shodki
Warsaw, I love you easily, sad and forever.
Although in the arsenal of words, probably, the words are thinner and more raid
But the one that on the left side, the Holy Muscle in man,
How it beats, how she hurts! .. And do nothing with her.
Shaking trees. The night floats. Suchered in Warsaw noon.
It is impregnated with love and flour burned,
As a twig in Lazenki, that I now raised,
As Sigmouth, the bow awesome, as a strange room alone.
Forgotten by God and people, he sleeps the officer in the confedera.
Forests are noisy against him, someone else's river splashes.
There will be a short century - schoolchildren will write in a notebook
All that we do not allow you to write a trembling hand.
Unbearably like in paradise, good sink through the sieve,
Words to polish through the teeth, through distrust - love ...
Fortune Items I bring up to live openly,
Hope - not to lose hope, trust - wake up again.
The cab driver, light the lantern on the old-fashioned wings of yeast.
It is not true that he lives, our primary noon on Earth!
Warsaw, boys Your hairstyles Fashionable erooshat,
But one solid meditation is stretched on the brow.
Shaking trees. The night floats. I'm going to Krakow.
I go to the gloom of the ward, where the Pani sings are strange,
Where the poppy Chervona again blooms already with a different love of the oppression ...
I'm going to Krakow.
Shaking trees.
The night floats.
1967.
