никчёмная грусть в замёрзших кварталах.
стеклянные взгляды простуженных окон.
уставшие звуки каблучных металлов.
ты есть. тебя нет. а я помню твой локон
тёмно-карий, как чай. сильный чай горьковатый.
сильнее меня и тебя, вместе взятых.
и какого чёрта мы закончились этой абра-кадаброй?
а после тебя
как чебурашка без гены
как вампиру-вербена
как тв без антенны
как всем феям без фена
как минор без рефрена
как молчать о проблемах.
молчу:
напились понедельники в прокуренные вторники,
когда преподаватели твердили пресным школьникам
о лести и разбойниках. о чём-то в треугольниках,
о мгле и преступлениях, - виной всему Раскольников.
да к черту этих школьников, и острых треугольников.
поговорим о нас, невольник я.
твоих проколотых ушей, мы вечные повторники
чужих историй и имен, что прячутся во дворике
тебе со мной никак. а мне с тобой- до коликов,
но нету больше нас, есть ты и я. и вторники.
и вторники,конечно. я снова выльюсь в сборники,
я буду посвящать тебе хореи, ямбы, дольники.
тебе и о тебе. тебе и для тебя. запомни-ка.
до рвоты помнить все твои черты и подоконники.
всех твоих грёбанных заносчивых поклонников.
о нашей не16-ой зиме, что посыпали дворники
песками рваными. прочти попозже в соннике,
к чему мне снишься ты. вся такая алкогольная.
кислородовая. с вальяжной грацией,
мечтающая всё ещё свалить куда-нибудь во францию.
плеоназмы, тавтология и гиперболизация,
поэтому лишь ты, еще раз ты и так еще раз двадцать.
не было причины, чтобы не прощаться,
встречаться, расставаться, не бояться, оставаться.
говорить об итальянцах, мексиканцах и голландцах.
лишь бы говорить с тобой. а может, целоваться.
расстанемся на станции. соврём о пунктуации
и я поставлю точку тут, сказав, что больше не люблю.
но.
по щучьему велению,
по моему хотению
я люблю тебя, к сожалению.
и только ради бога,не спрашивай меня,почему дворники не подметают дождь.когда он разбивается об асфальт.
worthless sadness in the frozen neighborhoods.
the glazed looks of chilled windows.
tired sounds of heel metals.
you are. you are absent. I remember your curl
dark brown, like tea. strong tea is bitter.
stronger than you and me put together.
and why the hell did we end up with this abra-kadabra?
and after you
like a cheburashka without genes
like a vampire verbena
like tv without antenna
like all fairies without a hairdryer
as a minor without refrain
how to keep quiet about problems.
I am silent:
got drunk on Mondays on Smoky Tuesdays
when teachers told the insipid schoolchildren
about flattery and robbers. something in triangles,
about darkness and crimes - Raskolnikov is to blame.
to hell with these schoolchildren and sharp triangles.
let's talk about us, I am a slave.
of your pierced ears, we are eternal repeaters
other people's stories and names that hide in the courtyard
you can't do it with me. and me with you - to colic,
but there are no more us, there are you and me. and Tuesdays.
and Tuesdays, of course. I will spill out into collections again,
I will dedicate to you chorea, iamba, dolniki.
to you and about you. for you and for you. remember.
before vomiting, remember all your features and windowsills.
all your fucking arrogant fans.
about our non-16th winter that the wipers sprinkled
torn sands. read later in the dream book,
why do I dream of you. all so alcoholic.
oxygen. with imposing grace,
still dreaming of dumping somewhere in france.
pleonasms, tautology and hyperbolization,
therefore only you, once more you, and so again twenty times.
there was no reason not to say goodbye,
to meet, to part, not to be afraid, to stay.
talk about Italians, Mexicans and Dutch.
just to talk to you. maybe kiss.
let's part at the station. let's lie about punctuation
and I will put an end here, saying that I no longer love.
but.
by magic,
at my will
I love you unfortunately.
And for heaven's sake, don't ask me why the windshield wipers don't sweep the rain when it crashes on the asphalt.
