На альбомном листе засыпал нарисованный город.
Карандашный набросок скрипел четкой серостью крыш.
Ему было два дня, он был чист и сравнительно молод.
И все тумбы по городу ждали расклейки афиш.
Нарисованным улицам грезились толпы прохожих.
Светофор от безделья мигал, ну совсем невпопад.
По бульварам металась грусть светлая - с осенью схожа,
Собирая в подол нарисованный мной звездопад.
В серых окнах рисуются два силуэта влюбленных.
Нарисованной жизнью, не зная об этом, живут.
Серый мартовский кот шел по крыше дорогой знакомой.
И трамвай, мной придуманный, вновь рисовал свой маршрут.
В парке, в зарослях темных почти настоящего клена,
Прицепившись за ветку, спала сном рисованным мышь.
Ты и Я, рисовали свой мир на кусочке картона.
Падал дождь нарисованный вниз с нарисованных крыш.
On the album sheet the painted city fell asleep.
The pencil sketch creaked in the crisp grayness of the rooftops.
He was two days old, clean and relatively young.
And all the stands in the city were waiting for posters to be posted.
Crowds of passers-by dreamed of painted streets.
The traffic light blinked from idleness, well, completely out of place.
Light sadness rushed along the boulevards - similar to autumn,
Collecting the starfall I have drawn into the hem.
Two silhouettes of lovers are drawn in the gray windows.
They live a drawn life without knowing it.
A gray March cat was walking along the roof of a dear friend.
And the tram I had invented again drew its route.
In the park, in the dark thickets of almost real maple,
Clinging to a branch, the mouse was sleeping in a dream.
You and I painted your world on a piece of cardboard.
Rain was falling drawn down from painted roofs.
