На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.
Земля, как смутный сон немая,
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.
Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звезд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.
И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Всё невозвратнее тону.
On a haystack in the southern night
I lay with my face to the firmament,
And the chorus shone, lively and friendly,
Spreading around, trembling.
The earth is like a vague dream, dumb,
Carried away unknown
And I, as the first inhabitant of paradise,
One saw the night in his face.
I rushed to the abyss of midnight
Or were the host of stars rushing to me?
It seemed as if in the hand of a powerful
I hung over this abyss.
And with faintness and confusion
I measured the depth with my eyes
In which with every moment I
I'm drowning more and more irreversibly.
