Весной того дурного года
из кожи лезла вон природа,
и с крыши, словно капли пота,
капели тлели и текли.
Еще мороз коробил спину,
и, словно шапки кокаина,
белели снежные вершины
на будках постовых ГАИ.
Шел по городу великих,
глотая солнечные блики,
прохожих радостные крики
мешая с пеною пивной.
Шел, и на проспекте Невском
в кафешке слякотном и мерзком,
где было очень интересно,
я встретился с тобой.
Ты подошла и села рядом,
меня оценивая взглядом,
а капли грохотали градом
по подоконнику кафе.
В твоих глазах читал я похоть,
хотя и видел очень плохо,
хотя и слышал очень плохо,
под крепким находясь шафе.
Шел по городу великих,
глотая солнечные блики,
прохожих радостные крики
мешая с пеною пивной.
Шел, и на проспекте Невском
в кафешке слякотном и мерзком,
где было очень интересно,
я встретился с тобой.
Весной того дурного года
в среде естественной народа
ты собиралась ждать приплода,
точнее, попросту родить.
Тобой я выбран был в папаши,
ты мне тогда сказала, Саша,
вот, всю эту нравственную лажу
нам пора забыть.
Мы шли по городу великих,
глотая солнечные блики,
прохожих радостные крики
мешая с пеною пивной.
Шли, и на проспекте Невском
в кафешке слякотном и мерзком,
где было очень интересно,
ты стала моей женой.
In the spring of that bad year
nature climbed out of the skin,
and from the roof, like drops of sweat,
the drops smoldered and flowed.
Another frost jarred on my back,
and like caps of cocaine
the snowy peaks were white
on the booths of the traffic police.
Walked through the city of the great
swallowing sun glare,
cheers of passers-by
stirring with beer foam.
Walked, and on Nevsky Avenue
in a slushy and disgusting cafe,
where it was very interesting
I met you.
You came and sat next to me
appraising me with a glance,
and the drops rattled like hail
on the windowsill of the cafe.
I read lust in your eyes
although I saw very badly,
although I heard very badly,
under a sturdy shafe.
Walked through the city of the great
swallowing sun glare,
cheers of passers-by
stirring with beer foam.
Walked, and on Nevsky Avenue
in a slushy and disgusting cafe,
where it was very interesting
I met you.
In the spring of that bad year
among the natural people
you were going to wait for the offspring,
or rather, simply give birth.
I was chosen by you as a father,
you told me then, Sasha,
now, all this moral get along
it's time for us to forget.
We walked through the city of the great
swallowing sun glare,
cheers of passers-by
stirring with beer foam.
Walked, and on Nevsky Avenue
in a slushy and disgusting cafe,
where it was very interesting
you became my wife.
