(читает: Екатерина Семёнова)
Вечером, когда ты, кажется, окончательно решил остаться дома, надел халат, сидишь после ужина за освещенным столом и занялся такой работой или такой игрой, закончив которую обычно ложишься спать, когда погода на дворе стоит скверная, так что сам бог велит не выходить из дому, когда ты уже так долго просидел за столом, что своим уходом сейчас удивил бы, когда и на лестнице уже темно и парадное заперто, а ты, несмотря на все это, с внезапным недовольством встаешь, меняешь халат на пиджак, сразу оказываешься одетым для выхода, объявляешь, что должен уйти, и после краткого прощанья уходишь и вправду, вызвав у оставшихся большее или меньшее, в зависимости от поспешности, с какой ты захлопнул за собой дверь, раздражение, когда ты приходишь в себя на улице и все части твоего тела отвечают на эту уже нежданную свободу, которую ты им дал, особой подвижностью, когда чувствуешь, что одним этим решеньем ты собрал в себе всю отпущенную тебе решительность, когда с большей, чем обычно, ясностью понимаешь, что ведь у тебя больше силы, чем потребности легко совершить и вынести самую быструю перемену, и когда так шагаешь по длинным улицам — тогда ты на этот вечер полностью отрешаешься от своей семьи, она уходит в бесплотность, а сам ты, до черноты резко очерченным монолитом, вовсю подхлестывая себя, поднимаешься к истинному своему облику.
Все это только усиливается, если в этот поздний вечерний час навестишь друга, чтобы посмотреть, как живется ему.
(перевод С.Апта)
(reading: Ekaterina Semenova)
In the evening, when you seem to have finally decided to stay at home, put on your bathrobe, sit at the lighted table after dinner and take up such work or such a game that you usually go to bed when the weather is bad, so God himself tells you not to leave at home, when you had sat at the table for so long, that you would have surprised by your departure when it’s already dark and the front door is locked, and you, despite all this, get up with sudden discontent, change your dressing gown for a jacket, immediately find yourself dressed for exit, you declare that you must leave, and after a short farewell you leave indeed, causing the remaining more or less, depending on the haste with which you slammed the door behind you, annoyed when you come to your senses on the street and all parts of your body they respond to this already unexpected freedom that you gave them with special mobility when you feel that with this decision you have gathered all the resolve that was given to you, when with more than usual clarity You say that you have more strength than the need to easily make and endure the fastest change, and when you walk along the long streets like this, then you completely disassociate yourself from your family this evening, it goes into disembodiment, and you yourself, sharply to blackness contoured monolith, whipping himself with might and main, you rise to your true appearance.
All this only intensifies if at this late evening hour you visit a friend to see how he lives.
(translation by S.Apt)
