Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой,
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой,
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Beating in the close stove fire
On logs resin as a tear.
And sings to me in the dugout squeeze
About your smile and eyes.
About you I whispered bushes
The snowy fields near Moscow,
I want you to hear,
As longs my voice alive.
I want you to hear,
As longs my voice alive.
You're far away,
Between us snow and snow.
Before me is not easy to reach you,
And before his death - four steps.
Sing, harmonica, blizzard spite,
Call me to get lost happiness.
I dug in the cold heat
From your unquenchable love.
I dug in the cold heat
From your unquenchable love.
Beating in the close stove fire
On logs resin as a tear.
And sings to me in the dugout squeeze
About your smile and eyes.
About you I whispered bushes
The snowy fields near Moscow,
I want you to hear,
As longs my voice alive.
I want you to hear,
As longs my voice alive.
