Текст песни Халиль Джебран - Поэт

Я чужой в этом мире.
Я чужой, и в этой отчужденности – гложущая тоска и лютое одиночество, но она всегда будит во мне мысли о чудесной неведомой родине и наполняет мои сны видениями далекой земли, никогда прежде не открывавшейся моему взору.
Я чужой среди своих близких и друзей; повстречав кого-нибудь из них, я спрашиваю себя: «Кто это, откуда я знаю его, какой закон связал меня с ним, почему я должен подойти к нему и заговорить?»
Я чужой своей душе, и когда слышу собственные слова, слух дивится моему голосу. Когда порой я наблюдаю, как мое сокровенное «Я» смеется или плачет, дерзает или страшится, все мое существо изумляется самому себе, а дух мой жаждет вникнуть в мой дух. Но нет, я остаюсь все в той же безвестности, нераспознанный, повитый пеленами тумана, укрытый завесой безмолвия.
Я чужой своему телу и всякий раз, когда гляжусь в зеркало, улавливаю в своем лице нечто такое, чего не чувствует моя душа, и читаю в глазах такое, чего не хранят тайники сердца.
Я иду по улицам города, и юноши преследуют меня с криками: «Глядите-ка, слепец! Дадим ему посох – пусть опирается на него!» Я кидаюсь прочь, но меня настигают девушки, хватают за полы одежды со словами: «Он глух, точно скала, наполним его слух напевами страстной и пылкой любви!» Я вырываюсь из их рук, бегу не оглядываясь, но наталкиваюсь на мужчин, которые, обступив меня, говорят: «Он нем, как могила, так поможем ему развязать язык!» В страхе я спешу их покинуть, но встречаю на пути толпу стариков, которые дрожащими пальцами указывают на меня и молвят: «Это безумец, потерявший рассудок на пастбищах злых духов!» Я чужой в этом мире.
Я чужой, и хотя странствовал по всему свету, не нашел отчего края и не встретил ни единого человека, кто бы узнал меня и внял мне.
Утром, пробудившись, я чувствую себя узником в темной пещере, со сводов которой свешиваются ехидны, а по углам ползают скорпионы. Когда я выхожу на свет, тень моего тела тянется следом, а впереди бредут неведомо куда тени моей души, ищущие нечто за пределами моего разумения, хватающие то, что мне вовсе не надобно. Воротившись вечером, я ложусь в постель, набитую страусовым пером и шипами терновника, и странные мысли завладевают мною; тревожные, радостные, мучительные и сладостные желания одно за другим охватывают меня. А в полночь, выступив из расселин пещеры, мне являются призраки ушедших времен и духи забытых наций, и мы жадно вглядываемся друг в друга. Я вопрошаю их, и они мне ответствуют с улыбкой. Когда же я порываюсь их удержать, они исчезают, как истаивает дым.
Я чужой в этом мире.
Я чужой, и нет на свете ни единого человека, кто знал хотя бы слово на языке моей души.
Я шагаю по пустынной степи и вижу ручьи, взбегающие, обгоняя друг друга, из глубины долины к горной вершине, вижу голые деревья – миг, и они одеваются зеленью, расцветают, плодоносят и сбрасывают листву, ветви их падают наземь и обращаются в пятнистых извивающихся змей. Вижу птиц, что взмывают в небо и стремглав летят вниз, поют и жалобно стенают, и вдруг, замерев, расправляют крылья и превращаются в нагих дев с распущенными волосами и стройными шеями. Из-под насурьмленных страстью век они призывно смотрят на меня, их алые, как роза, источающие медовый аромат уста улыбаются, они протягивают белые нежные руки, благоухающие миррой и ладаном; потом очертания их становятся зыбкими и они исчезают, как туман, но еще долго слышны отзвуки их насмешек надо мной.
Я чужой в этом мире.
Я поэт, я воспеваю стихами то, что жизнь пишет прозой, и пишу прозой то, что она слагает стихами. Потому-то я чужой и буду чужим до той поры, пока судьба не взыщет меня и не перенесет на родину.

I am a stranger in this world.
I am a stranger, and in this alienation there is a gnawing longing and fierce loneliness, but it always wakes up thoughts of a wonderful unknown homeland in me and fills my dreams with visions of a distant land that has never before been opened to my gaze.
I am a stranger among my family and friends; Having met one of them, I ask myself: “Who is this, how do I know him, what law has connected me with him, why should I go up to him and speak?”
I am a stranger to my soul, and when I hear my own words, the hearing marvels at my voice. When sometimes I watch my innermost “I” laugh or cry, dare or fear, my whole being is amazed at himself, and my spirit is eager to penetrate my spirit. But no, I remain all in the same obscurity, unrecognized, entwined with veils of fog, sheltered by a veil of silence.
I am a stranger to my body and every time I look in the mirror, I catch in my face something that my soul does not feel, and I read in my eyes that which cannot be stored in the recesses of the heart.
I walk along the streets of the city, and the young men chase me with shouts: “Look, blind man! Let's give him a staff - let him lean on him! ” I rush away, but the girls overtake me, grab me by the floor of my clothes with the words: “He is deaf, like a rock, we will fill his ear with tunes of passionate and ardent love!” I break free from their hands, run without looking back, but I come across men who, having surrounded me, say: “He is mute, like a grave, so we will help him untie his tongue!” In fear, I hasten to leave them, but I meet on the way a crowd of old people who, with trembling fingers, point at me and say: “This is a madman who has lost his mind in the pastures of evil spirits!” I am a stranger in this world.
I am a stranger, and although I wandered around the world, I did not find the edge and did not meet a single person who would recognize me and heed me.
In the morning, when I wake up, I feel like a prisoner in a dark cave, with vipers hanging from its arches, and scorpions crawling in the corners. When I come into the light, the shadow of my body stretches after me, and the shadows of my soul wandering ahead unknown, looking for something beyond my mind, grasping something that I do not need at all. Having returned in the evening, I go to bed, stuffed with an ostrich feather and thorns of thorns, and strange thoughts take hold of me; anxious, joyful, painful and sweet desires, one after another, embrace me. And at midnight, stepping out of the crevices of the cave, the ghosts of bygone times and the spirits of forgotten nations appear to me, and we peer eagerly at each other. I ask them, and they answer me with a smile. When I try to keep them, they disappear like smoke melts.
I am a stranger in this world.
I am a stranger, and there is not a single person in the world who even knew a word in the language of my soul.
I walk along the desert steppe and see streams running up ahead of each other from the depths of the valley to the mountain peak, I see bare trees - for a moment, and they dress green, blossom, bear fruit and drop leaves, their branches fall to the ground and turn into spotted wriggling snakes . I see birds flying up into the sky and headlong flying down, singing and moaning plaintively, and suddenly, frozen, spread their wings and turn into naked maids with loose hair and slender necks. From under the stained eyelids, they invitingly look at me, their scarlet, like roses, lips exuding a honey aroma smile, they stretch out their tender white hands, fragrant with myrrh and frankincense; then their outlines become unsteady and they disappear like fog, but the echoes of their ridicule over me are still heard.
I am a stranger in this world.
I am a poet, I chant verses that life writes in prose, and prose what she composes in prose. That’s why I am a stranger and will be a stranger until fate destroys me and transfers me to my homeland.