мой шариат — занимать навсегда их концерт за бухлом
и потерянный век не вернется назад никогда, ведь дороги тут все замело
мой ветхий завет — доверять никому и не верить в добро
мой антигерой не дождется могилы, спасибо харону за вечный паром
мой некрономикон — срываться, но после не помнить, на ком
мой главный канон — ставить кости на кон,
а в итоге собака на коврик, а костя на пол
мой терновый венок тяжестью кожу вспорол
моё бремя, как ведьма, старо,
мой некролог, я читал его, сидя у ведьмы с таро
нищета — моя вера
меня плетью рваных вещей пожирает на кассе химера
мой путь ускользает от глаз — так спасает меня от скитаний минерва
спасибо, что я там, где я есть, здесь сподручней читать между строчек
мне сломанных суток виток петлёй вокруг шеи сломал позвоночник
по утрам, я ни много ни мало не жив и не мертв
со стороны кажется, что это город встаёт из-под пепельного одеяла
и городу, что на костях стоит, рёбра худые ломают вокзалы до хруста
я сверхчеловек, и на смертном одре точно так бы сказал заратустра
my sharia is to take forever their concert for booze
and the lost century will never come back, because the roads are covered with snow
my old testament is to trust anyone and not believe in good
my antihero won't wait for the grave, thanks to kharon for the eternal ferry
my necronomicon is to break down, but after that I don’t remember who
my main canon is to put the dice on the line,
and in the end the dog is on the mat, and the bone is on the floor
my crown of thorns ripped through my skin
my burden is as old as a witch,
my obituary, I read it sitting by the witch with the tarot
poverty is my faith
a chimera devours me with a whip of torn things at the checkout
my way escapes the eyes - so saves me from the wanderings of Minerva
thanks for being where I am, it's easier to read between the lines here
I had a broken day, a loop around my neck broke my spine
in the mornings, I'm neither alive nor dead
from the outside it seems that this city is rising from under an ash blanket
and the city that stands on the bones, thin ribs break train stations to a crunch
I am a superman, and on my deathbed Zarathustra would say exactly so
