Текст песни цветаеву обожаю - повесть о сонечке

Как я люблю любить...
А Вы когда-нибудь забываете, когда любите что любите? Я - никогда. Это как зубная боль, только наоборот- наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесь и слова нет.
Какие они дикие дураки. Те, кто не любят сами не любят, будто дело в том чтоб тебя любили. Я не говорю, конечно, но встаёшь как в стену. Но Вы знаете, нет такой стены, которой бы я не пробила.
А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будто любящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят? Мне один объяснял, что это грубо отстало, что зачем слова, когда есть дела, то есть поцелуи и так далее. А я ему: "Нет. Дело ещё ничего не доказывает. А слово-всё!"
Мне ведь только этого от человека и нужно. "Люблю" и больше ничего. Пусть потом как угодно не любит, что угодно делает, я делам не поверю. Потому что слово было. Я только этим словом и кормилась. Оттого так и отощала.
А какие они скупые, расчётливые, опасливые. Мне всегда хочется сказать: "Ты только скажи. Я проверять не буду". Но не говорят, потому что думают, что это жениться, связаться, не развязаться. "Если я первым скажу, то никогда уже первым не смогу уйти". А они и вторым не говорят, никоторым. Будто со мной можно не первым уйти. Я в жизни никогда не уходила первой. И сколько в жизни мне ещё Бог отпустит, первой не уйду. Я просто не могу. Я все делаю чтоб другой ушёл. Потому что мне первой уйти - легче перейти через собственный труп.
Какое страшное слово. Совсем мёртвое. Поняла. Это тот мёртвый, которого никто никогда не любил. Но вы знаете, для меня и такого мёртвого нет.
Я и внутри себя никогда не уходила первой. Никогда первой не переставала любить. Всегда до самой последней возможности. До самой последней капельки. Как когда в детстве пьёшь и уж жарко от пустого стакана, а ты все тянешь, тянешь, тянешь. И только собственный пар.
Вы будете смеяться, я расскажу вам одну короткую историю, в одном турне. Неважно кто, совсем молодой, и я безумно в него влюбилась. Он все вечера садился в первый ряд, и бедно одетый, не по деньгам садился. А по глазам. На третий вечер так на меня смотрел, что либо глаза выскочат, либо сам вскочит на сцену.Говорю, двигаюсь, а сама всё кошусь "Ну что? Ещё сидит". Только это нужно понять, это не был обычный мужской влюблённый, едящий взгляд. Он был почти мальчик. Это был пьющий взгляд. Он глядел как заворожённый. Точно я его каждым словом, как на нитке, как на нитке, как на канате притягивала. Это чувство должны знать русалки. А ещё скрипачи, вернее смычки и реки, и пожары. Что вот, вот вскочит в меня как в костёр. Я просто не знаю как доиграла. У меня всё время было такое чувство что в него, в эти глаза, оступлюсь. И когда я с ним за кулисами, за этими несчастными кулисами, поцеловалась, знаю что это ужасная пошлость, у меня не было ни одного чувства. Кроме одного. "Спасена". Это длилось страшно коротко, говорить нам было не о чем.Вначале я все говорила, говорила, говорила, а потом замолчала, потому что нельзя чтобы в ответ на мои слова только глаза, поцелуи.
И вот лежу я утром, до утром. Ещё сплю, уже не сплю. И все время себе что-то повторяю. Губами, словами. Вслушалась, и знаете что это было? "Ещё понравься. Ещё чуточку, минуточку понравься". Только вы не думайте, я не его, спящего, просила. Мы жили в разных местах и вообще... Я воздух просила. Может быть Бога просила. Ещё немножко вытянуть. Вытянула. Он не смог, я смогла. И никогда не узнал. И строгий отец, генерал в Москве, который не знает, что я играю. Я как будто бы у подруги, а то вдруг вслед поедет..
И никогда не забуду, вот это не наврала. Потому что любовь любовью, а справедливость справедливостью. Он не виноват, что он мне больше не нравится. Это не вина, а беда. Не его вина, а моя беда. Все равно, что разбить сервис и злиться, что не железный.

How I love to love ...
Do you ever forget when you love what you love? I never. It's like a toothache, just the opposite - the opposite is a toothache. Only there it whines, but here there is no word.
What wild fools they are. Those who do not love themselves do not love, as if the point is to be loved. I'm not saying, of course, but you get up like a wall. But you know, there is no wall that I would not break through.
Do you notice how all of them, even the most kissing ones, even the most as if loving, are so afraid to say this word? How do they never say it? One explained to me that it was grossly behind, that why words, when there are deeds, that is, kisses and so on. And I told him: "No. The case does not prove anything yet. And the word is everything!"
After all, I only need this from a person. "Love" and nothing else. Even if he doesn't like him later, he does whatever he wants, I won't believe deeds. Because the word was there. I was fed only with this word. That is why I was so emaciated.
And what are they stingy, prudent, cautious. I always want to say: "Just tell me. I will not check." But they do not speak, because they think that it is to marry, to get in touch, not to get loose. "If I say it first, I'll never be the first to leave." And they do not speak to the second, to anyone. As if you could not be the first to leave with me. I've never been the first to leave my life. And as long as God will let me go in my life, I won't be the first to leave. I just can not. I do everything for the other to leave. Because I'm the first to leave - it's easier to cross my own corpse.
What a terrible word. Completely dead. Got it. This is the one dead that no one has ever loved. But you know, for me, there is no such dead person either.
I was never the first to leave inside myself. She was never the first to stop loving. Always until the very last opportunity. To the very last drop. It's like when you drink in childhood and it's hot from an empty glass, and you keep pulling, pulling, pulling. And only your own steam.
You will laugh, I will tell you one short story, in one tour. It doesn't matter who, very young, and I fell madly in love with him. All evenings he sat in the first row, and poorly dressed, he sat down for money. And in the eyes. On the third evening, he looked at me so that either his eyes would pop out, or he would jump on the stage himself. I say, I move, but I keep scrubbing "Well? Still sitting." Only this needs to be understood, it was not an ordinary male loving, eating look. He was almost a boy. It was a drinking look. He looked spellbound. As if I was pulling him with every word, like on a thread, like on a thread, like on a rope. Mermaids should know this feeling. And also violinists, or rather bows and rivers, and fires. Well, that will jump into me like a fire. I just don't know how I finished. All the time I had the feeling that I would stumble into him, into those eyes. And when I kissed with him backstage, behind these unfortunate backstage, I know that this is a terrible vulgarity, I did not have a single feeling. Except one. "Saved". It lasted terribly short, we had nothing to talk about. At first I kept talking, talking, talking, and then I fell silent, because it is impossible that in response to my words only eyes, kisses.
And here I lie in the morning, until the morning. I am still sleeping, no longer sleeping. And all the time I repeat something to myself. With lips, words. Listened, and do you know what it was? "Just like it a little more, like it a minute more." Just don’t think, I didn’t ask him, the sleeping one. We lived in different places and in general ... I asked for air. Maybe she asked God. Stretch out a little more. She pulled it out. He couldn't, I could. And I never knew. And a strict father, a general in Moscow, who does not know that I am playing. It’s as if I’m at my friend’s house, otherwise he’ll go after me
And I will never forget, I didn't lie. Because love is love, and justice is justice. It's not his fault that I don't like him anymore. This is not a fault, but a misfortune. Not his fault, but my trouble. It's like breaking the service and getting angry that it's not iron.