Текст песни Чарли Чаплин - Письмо дочке

«Девочка моя!

Сейчас ночь. Рождественская ночь. Все вооруженные воины моей маленькой крепости уснули. Спят твой брат, твоя сестра. Даже твоя мать уже спит. Я чуть не разбудил уснувших птенцов, добираясь до этой полуосвещенной комнаты.

Как далеко ты от меня! Но пусть я ослепну, если твой образ не стоит всегда перед моими глазами. Твой портрет — здесь на столе, и здесь, возле моего сердца. А где ты?

Там, в сказочном Париже, танцуешь на величественной театральной сцене на Елисейских полях. Я хорошо знаю это, и все же мне кажется, что в ночной тишине я слышу твои шаги, вижу твои глаза, которые блестят, словно звезды на зимнем небе.

Я слышу, что ты исполняешь в этом праздничном и светлом спектакле роль персидской красавицы, плененной татарским ханом. Будь красавицей и танцуй! Будь звездой и сияй!

Но если восторги и благодарность публики тебя опьянят, если аромат преподнесенных цветов закружит тебе голову, то сядь в уголочек и прочитай мое письмо, прислушайся к голосу своего сердца. Я твой отец, Джеральдина! Я Чарли, Чарли Чаплин!

Знаешь ли ты, сколько ночей я просиживал у твоей кроватки, когда ты была совсем малышкой, рассказывая тебе сказки о спящей красавице, о недремлющем драконе? А когда сон смежал мои старческие глаза, я насмехался над ним и говорил: «Уходи! Мой сон — это мечты моей дочки!»

Я видел твои мечты, Джеральдина, видел твое будущее, твой сегодняшний день. Я видел девушку, танцующую на сцене, фею, скользящую по небу. Слышал, как публике говорили: «Видите эту девушку? Она дочь старого шута. Помните, его звали Чарли?»

Да, я Чарли! Я старый шут! Сегодня твой черед. Танцуй! Я танцевал в широких рваных штанах, а ты танцуешь в шелковом наряде принцессы. Эти танцы и гром аплодисментов порой будут возносить тебя на небеса. Лети! Лети туда! Но спускайся и на землю!

Ты должна видеть жизнь людей, жизнь тех уличных танцовщиков, которые пляшут, дрожа от холода и голода. Я был таким, как они, Джеральдина. В те ночи, в те волшебные ночи, когда ты засыпала, убаюканная моими сказками, я бодрствовал.

Я смотрел на твое личико, слушал удары твоего сердечка и спрашивал себя: «Чарли, неужели этот котенок когда-нибудь узнает тебя?» Ты не знаешь меня, Джеральдина.

Множество сказок рассказывал я тебе в те далекие ночи, но свою сказку — никогда. А она тоже интересна. Это сказка про голодного шута, который пел и танцевал в бедных кварталах Лондона, а потом собирал милостыню. Вот она, моя сказка!

Я познал, что такое голод, что такое не иметь крыши над головой. Больше того, я испытал унизительную боль скитальца-шута, в груди которого бушевал целый океан гордости, и эту гордость больно ранили бросаемые монеты. И все же я жив, так что оставим это.

Лучше поговорим о тебе. После твоего имени — Джеральдина — следует моя фамилия — Чаплин. С этой фамилией более сорока лет я смешил людей на земле. Но плакал я больше, нежели они смеялись.

Джеральдина, в мире, в котором ты живешь, существуют не одни только танцы и музыка! В полночь, когда ты выходишь из огромного зала, ты можешь забыть богатых поклонников, но не забывай спросить у шофера такси, который повезет тебя домой, о его жене.

И если она беременна, если у них нет денег на пеленки для будущего ребенка, положи деньги ему в карман. Я распорядился, чтобы в банке оплачивали эти твои расходы. Но всем другим плати строго по счету. Время от времени езди в метро или на автобусе, ходи пешком и осматривай город.

Приглядывайся к людям! Смотри на вдов и сирот! И хотя бы один раз в день говори себе: «Я такая же, как они». Да, ты одна из них, девочка! Более того. Искусство, прежде чем дать человеку крылья, чтобы он мог взлететь ввысь, обычно ломает ему ноги. И если наступит день, когда ты почувствуешь себя выше публики, сразу же бросай сцену.

На первом же такси поезжай в окрестности Парижа. Я знаю их очень хорошо! Там ты увидишь много танцовщиц вроде тебя, даже красивее, грациознее, с большей гордостью. Ослепител

"My girl!

It's night. Christmas night. All armed with my little fortress soldiers slept. Sleep is your brother, your sister. Even your mother was asleep. I almost woke asleep chicks getting to this half-lit room.

How far are you from me! But let me go blind, if your image is not always in front of my eyes. Your portrait - here on the table, and here, near my heart. And where are you?

There, in a fairy-tale Paris, dancing on the grand theatrical stage on the Champs Elysees. I know it, and yet it seems to me that in the silence of the night I can hear your footsteps, see your eyes that shine like stars in the winter sky.

I hear that you play in this festive and light play the role of Persian Beauty, captive Tatar khan. Be beautiful and dance! Be a star and shine!

But if the enthusiasm and gratitude to the audience you are intoxicated, if the flavor of flowers presented to swallow your head, then sit in a little corner and read my letter, listen to the voice of your heart. I am your father, Geraldine! I'm Charlie, Charlie Chaplin!

Do you know how many nights I sat by your bedside when you was a baby, telling you the tale of Sleeping Beauty, a watchful dragon? And when my dream to wax dim old eyes, I taunted him and said: "Go away! My dream - a dream of my daughter! "

I have seen your dreams, Geraldine, have seen your future, your date. I saw a girl dancing on the stage, fairy, moving across the sky. Heard the public said: "You see this girl? She is the daughter of the old buffoon. Remember his name, Charlie? "

Yes, I'm Charlie! I'm an old buffoon! Today is your turn. Dance! I danced in a wide ragged pants, and you dance in a silk princess dress. These dances and the sound of applause will sometimes offer you to heaven. Fly! Fly to! But get down on the ground!

You should see people's lives, the lives of those street dancers who dance, shivering with cold and hunger. I was like them, Geraldine. During those nights, in those magical nights when you fall asleep, lulled by my tales, I was awake.

I looked at your face, listening to beats of your heart and ask yourself, "Charlie, do this kitten will ever know you?" You do not know me, Geraldine.

Many tales tell I'm in those nights, but his tale - never. And it is also interesting. This is fairy tale about a hungry buffoon, who sang and danced in the poor neighborhoods of London, and then collected alms. Here it is, my story!

For I know what hunger is, what does not have a roof over their heads. More than that, I have experienced the humiliating pain wanderer-jester, whose chest was raging an ocean of pride, and this pride was wounded painfully thrown coins. And yet I'm alive, so let's leave it.

It is better to talk about you. After your name - Geraldine - should my name - Chaplin. With this name for more than forty years I laugh people on earth. But I cried more than they were laughing.

Geraldine, in a world in which you live, there is not only one dance and music! At midnight, when you come out of the great hall, you might forget richest fans, but do not forget to ask the taxi driver that will take you home, to his wife.

And if she is pregnant, if they do not have money for diapers for the unborn child, put the money in his pocket. I ordered the bank to pay for these are your expenses. But all other pay strictly on the account. From time to time trips on the subway or on the bus, go walking and visiting the city.

An eye to the people! Look at widows and orphans! And at least once a day say to yourself, "I'm the same as them." Yeah, you're one of them, girl! Furthermore. Art, before you give a man wings so he can fly up, usually breaks his leg. And if the day will come when you will feel themselves above the audience, immediately throw the scene.

At the first taxi travel to the vicinity of Paris. I know them very well! There you will see many dancers like you even more beautiful, graceful, with greater pride. dazzling