Серп и молот отправляется в зенит.
Ранний луч в пустом мозгу наводит грусть.
Матюгальник на березе голосит,
Как узбеков, латышей сплотила Русь.
Восстает из пепла, выпимши, народ.
Неформал скоблит от крови свой кистень,
А солдату на привале нет хлопот,
Лишь бы в баню запустили в женский день...
Вот крестьянин - тот в политике сильней!
Он в деревне хрен растит на всю страну,
Чтоб кормить колхозных уток и свиней
И сограждан, не поднявших целину.
А правители в Америку летят.
Чтоб оружие с лица Земли стереть,
А солдату на привале наплевать,
Лишь бы прапора в лесу задрал медведь.
Зелень леса, неба синь, да красный флаг.
Черен волос, да седа под кожей грусть.
Задолбали вихри яростных атак,
Вот бы армию по хатам возвернуть.
Так нет, найдем же, блин, куда ввести войска!
Вражьи кости нам как снег под каблуком!
А солдатика замучила тоска,
Он стрельнул в себя и больше ни при чем...
The hammer and sickle is sent to the zenith.
Early ray in an empty brain suggests sadness.
Megaphone on birch voice,
As Uzbeks, Latvians rallied Russia.
It rises from the ashes, vypimshi, people.
Neformal scrapes bludgeon your blood,
A soldier on a halt no hassle,
Just to have started in the bath Women's Day ...
That is the farmer - that politics is stronger!
He raises hell in the village throughout the country,
To feed the ducks and pigs kolkhoz
And citizens without raising new ground.
And the rulers of America are flying.
That weapons from the face of the earth to erase,
A soldier on a halt to spit,
If only ensign lifted bear in the forest.
Green forests, sky blue, but red flag.
Hair is black, but under the skin Seda sadness.
Zadolbali vortices violent attacks,
That would be an army of huts vozvernut.
So no, we find the same damn where to send troops!
Accursed bones us like snow under the heel!
A soldier tortured longing,
He shot himself in and more to do with it ...
