Приручение
Два года я молчала. Я молча-...
Я так желала в морду – кирпича.
Я так желала рот забить щебенкой.
Она давала молоко мне с пленкой.
И год прошел, и два прошло, и три.
Ну не смотри, ну плюнь да разотри!
Ну не смотри ты на меня оттуда!
Как на меня, щенка, посыпались дары.
Как люди были рады и добры.
Как я кричала ей: «Уйди, паскуда!»
Апрельский лед и майская сирень,
И устрицы, и ножницы, и лень!
И ласточки, и винограда груда!
Январь малины и январь открыток!
Но вот не мил мне белый божий день.
И черный чай несладок стал и жидок.
На почте киснет банка сургуча.
В моем парадном стружки и моча.
Какие, нафиг, матери и дочки.
Во мне одна вода и камни в почках.
Я позабыла, как писать – в тетрадь.
Валокордин, душевные болезни.
Но кто мне напевает тихо песни?
Но кто меня прощает? И – опять...
Taming
For two years I was silent. I am silently -...
I so wanted a brick in the face.
I so wanted to fill my mouth with gravel.
She gave me milk with film.
And a year has passed, and two has passed, and three.
Well, don't look, well, spit and rub it!
Well, don't look at me from there!
As gifts fell on me, a puppy.
How happy and kind people were.
As I shouted to her: "Go away, you bastard!"
April ice and May lilac
And oysters, and scissors, and laziness!
And swallows, and a pile of grapes!
January raspberries and January postcards!
But the white day is not sweet to me.
And black tea became unsweetened and liquid.
A can of sealing wax is sour at the post office.
In my front door shavings and piss.
What, nafig, mothers and daughters.
I have only water and kidney stones.
I forgot how to write - in a notebook.
Valocordin, mental illness.
But who hums me softly songs?
But who forgives me? And again...
