(х/ф "Сталкер" 1979г.)
Вы знаете, мама была очень против. Вы ведь, наверное, уже поняли, он же блаженный. Над ним вся округа смеялась. А он растяпа был, жалкий такой... А мама говорила: он же сталкер, он же с-смертник, он же вечный арестант! И дети. Вспомни, какие дети бывают у сталкеров... А я... Я даже... Я даже и не спорила... Я и сама про все это знала: и что смертник, и что вечный арестант, и про детей... А только что я могла сделать? Я уверена была, что с ним мне будет хорошо. Я знала, что и горя будет много, но только уж лучше горькое счастье, чем... серая унылая жизнь. (Всхлипывает, улыбается.) А может быть, я все это потом придумала. А тогда он просто подошел ко мне и сказал: "Пойдем со мной", и я пошла. И никогда потом не жалела. Никогда. И горя было много, и страшно было, и стыдно было. Но я никогда не жалела и никогда никому не завидовала. Просто такая судьба, такая жизнь, такие мы. А если б не было в нашей жизни горя, то лучше б не было, хуже было бы. Потому что тогда и... счастья бы тоже не было, и не было бы надежды. Вот.
(H / f "Stalker" 1979)
You know, my mother was very against. You probably already understood, he is blessed. Above him all the counties laughed. And he was a stretching, a pitiful one ... And Mom said: He's a stalker, he is a s-suicide one, he is the eternal arresting! And children. Remember what children there are from the stalkers ... And I ... I even ... I didn't even argue ... I myself knew about it all: and that a suicide one, and that the eternal arrestant, and about children .. . And just what could I do? I was sure that I would be fine with him. I knew that the grief would be a lot, but only a bitter happiness is better than ... Gray Sad Life. (Slipping, smiles.) And maybe I still came up with it. And then he just approached me and said: "Let's go with me," and I went. And never then regretted. Never. And there was a lot of grief, and it was terribly, and it was ashamed. But I never regretted and never envied anyone. Just such fate, such a life, we are. And if it were not in our lives of grief, it was better not, it would be worse. Because then and ... there would be no happiness either, and there would be no hope. Here.
